Даа, идея с рысьими шкурами была крайне удачной. В Дуиллоне меня встретили с распростертыми объятиями, шкуры улетели вмиг через аукцион, и я остался на празднике с совершенно неприличным мешком денег, да еще и как почетный гость. 
Посмотреть на фестивале действительно можно было много чего. К моему, впрочем, несчастью, основу праздника составляли эльфийские песни, в которых я с трудом понимал с пятое на десятое. Нет, ну я знаю эльфийский, но в основном торговый и военный сленг, а архаичные даже для самих эльфов говоры Первой эпохи разбираю еле-еле. Так что к исходу второго дня я уже отъелся, отоспался, осмотрел совершенно непонятные мне по смыслам картины и скульптуры, апосля чего заскучал, благо традиция веселия у меня и у эльфов отличалась кардинально. Так и сидел бы я, хлебая пиво в гордом одиночестве, если бы среди приглашенных по-добрососедски не было одного уважаемого гнома с Чертогов Торина. Сперва-то мы поглядывали друг на друга волками, но к вечеру второго дня пиво нас таки сблизило. Надо вам сказать, что эльфы гномьего пива не пьют – вообще. Причину они не говорят, но ходят темные неясные слухи, что гномы для настоя и цвета добавляют в свое пиво кровь гоблинов. Сами гномы очень уклончивы при расспросах, кивая на коммерческие секреты и великие тайны гномьего народа, что, сами понимаете, только добавляло убедительности слухам. Потому на весеннем фестивале гномье пиво употребляли двое – собственно почетные гости: я и гном. На третий день мы с ним уже сидели, обнимая бочонок пива с двух сторон, и клялись во взаимных вечной преданности и безграничном уважении. На четвертый день мы произвели фурор, выдав такие музыкальные номера как «И в забой спустился казад молодой», «Несчесть мифрила в каменных пещерах» (причем рыдали оба в четыре ручья – настолько душесчипательная песня) и многократно исполняемой на бис «Это гоблиныыы! Они мешают нам жить!!!». Это вам не какие–то заунывные сонные напевы про какие-то старые времена – а настоящие песни! Знай наших! 
На пятый день гном поплыл и начал плакаться мне, как он тоскует по вяленому мясу коз и соленой рыбке к пиву. Я полностью понимал собрата по несчастью, жуя вареную морковку, ибо на фестивале эльфы перемудрили с вегетарианством. Тут на счастье, припомнилось, что недалеча была приличная лужа. Недолгое думая мы отправились к ней и с радостью убедились что таки да – караси в ней плавают. На рыбалку с удочкой у нас не хватало ни сил, ни терпения, так что недолго думая я траванул воду волчьим ядом и карасики всплыли сами. Гном споро развел костер и вскоре мы наслаждались пивом со свежайшей копченной рыбкой. Ляпотень! Всегда б так жил. 
Утро, правда, началось с конфуза. Не, ну надо было предупредить заранее, что это был любимый местными пруд с золотыми карпами для медитации. А так для меня, что карпы, что караси – одна съедобная байда. Представляю шок хозяев, которые после песен при луне пришли любоваться рассветом на свой любимый прудик, и узрели отравленную воду, груду рыбьих костей на берегу и затухший костер с двумя неподвижными телами рядом. Мне говорили, что по первости они подняли тревогу, сочтя что в Эред Луин проникли гоблины, но обнаружив что тела живы и даже похрапывают, успокоились. 
Мы конечно с гномом дико извинялись, но повторяю, хозяева могли бы и предупредить. Зато с тех пор они были начеку и когда мы с моим новым приятелем отправились смотреть певчих птичек, за нами, думая, что крадутся незаметными, топала целая толпа, видимо ожидая, что мы начнем жрать пташек живыми. Впрочем, я то ощипал пару певчих курочек поярче на праздничные оперенья для стрел еще до начала пьянки, так что теперь мог спокойно рассматривать певуний без всяких корыстных интересов, хехе. 
Эх, недолго шел праздник. Гном душевно распрощался и поехал к себе домой, а я стал собираться в обратную путь-дорогу, одновременно думая, что надо бы загладить свою вину перед гномьим племенем, раз есть в нем такие чудесные казады. И тут судьба прям перстом ткнула в то дело, в котором я реально мог помочь гномам. Шатаясь по Дуиллнду в поисках товаров для продажи на востоке (ну не ехать же порожняком в Эрегион) я наткнулся на целый склад, забитый знакомыми гномьими бочками. Выяснилось, что с Чертогов Торина опять таки в качестве щедрого дара к фестивалю поступила огромная партия пива, которую эльфы, содрогнувшись, приняли, а теперь собственно не знают, куда и девать. Ну а я и рад услужить и вывезти ненужное. 
Провожаемый радостными хозяевами, я, раскуривая трубочку, направил Боярышника на восток в Шир. Тележка моя была доверху забита бочонками лучшего гномьего пива, а потому с Шира поехал я не в Бри, а на Овсяное подворье. Я абсолютно точно ведал, каким бедолагам надо скорейшим образом помочь. 
Не стану расписывать, как я провез тележку через поля Форноста. Страху то натерпелся – не описать. Ехал только днем, прижимаясь к горам, а ночами в темноте дрожал вместе с Боярышником от ужаса, наблюдая из-за камней как мерцают мертвые огни на старых курганах и слушая, как воют баргесты. Но вскоре уже стали попадаться патрули следопытов, и от Амон Райта дорога весело вела меня к заветной цели. 
Врата Отрикара, серые на фоне серого северного неба, показались мне красочней врат Валинора. Уверен, что мой въезд в город местные гномы будут отмечать как ежегодный праздник, да и статую явно поставят. Ибо после того как крепкохваты испоганили местную пивоварню, наладить производство пива в Отрикаре не удавалось. Наверно гоблины поблизости были не того племени, хехе. Торговцы в эти места не забредали, а Эстельдин был военным лагерем с сухим законом и таверны там не имелось. Страдания гномов были безмерны, и целый город предавался отчаянию, когда веселый звон верескового колокольчика оповестил стражу о моем приезде. По легенде, первый стражник, выглянувший за ворота посмотреть, кого принесла нечистая, упал в обморок при виде бочек, сочтя, что сошел с ума. Не поверили своим глазам и второй и третий стражники, так что ворота мне пришлось открывать самому, оттащив за ноги впавшую в оцепенение стражу. Но зато что началось потом! Весь город сбежался встречать своего спасителя. Так как я делал доброе дело, а не наживался, весь запас пива был сдан за умеренную цену интенданту города с условием, чтобы пиво было честно поделено на всех. Не передать восторженный рев гномов после этого моего подвига! 
На второй день, когда шок от счастья перешел у гномов в радостное умиротворение, я подкатил к старейшине, объясняя, мол так и так, было у меня некоторое недоразумение в Гондамоне, оттого считают меня в тамошних краях прохиндеем и чуть ли не врагом гномов. И не мог ли старейшина отписать туда, какой я замечательный человек или что-то тип того? Старейшина, потягивая настоящее пиво, которое он не пил наверно лет пять, тут же накатал в Гондамон целую телегу, расписывая меня героем и благодетелем всей гномьей расы, обещая от себя что, если меня посмеют обидеть, отрикарцы припрутся и напинают всем дурням, не умеющим быть благодарными героям. Мне только это и надо было. Я тепло распрощался с хозяевами, оставив их смаковать любимый напиток, и направился на юг. 
Но подумав, решил свернуть к старым друзьям. Просто неприлично быть рядом и не заехать к ним в Эстельдин. Да и новости о последних передвижениях врага и безопасности дорог мне б не помешали. 
Решено! И Боярышник резво потрусил по знакомой дорожке к твердыне следопытов.

Особое задание 
Я сидел на восточной башне Эстельдина, хмуро поглядывая на дымы орочьего лагеря в Дол Динене, и разве что не выл от досады. О, если б я мог взвыть открыто! Тогда последние местные фермеры без остановки добегут до Бри, а окрестные варги помрут от зависти – слабо им так взвыть! Но нет, я же хороший, не стану выть. Хоть и хочется. 
А начиналось все так хорошо... Я завернул к друзьям в Эстельдин, и мы весело поминали старые денечки под эль. А как перешли к обсуждению денечков настоящих, тут местные и пошли жаловаться. Мол, достают их немеренно варги, каковые приперлись вслед за орками и теперича не дают спокойного житья добрым людям. Я в пьяном виде и в безопасном кругу друзей, конечно же, герой. Отрикар думаю спас, ну теперь и Эстельдин спасу. И ну бить себя пяткой в грудь «мол изведу гадов в пару дней». Утром когда опохмелился и в Дол Динен завернул собачек посмотреть, так аж вздрогнул. Варгов там кучковалось, что мышей на токах при сборе зерна. Целые табуны, а если прибавить теплую компанию из орков и гоблинов, не дающих серых в обиду, то для изничтожения варгов и выполнения моего обещания не хватило бы всей армии Последнего союза. Но раз подписался, что ж делать. Глаза боятся, а руки лук натягивают, да капканы ставят. Процесс пошел бойко. И стрелял я варгов по лесам, и силки на них ставил, и куски отравленного мяса раскидывал, и материл их ихним же темным наречием для психологического подавления. Ничего не помогало. На смену десятку убитых на южную жратву с севера прибегала сотня. И конца края этому нашествию не было видно. Варги перестали бродить по одиночке, научились вынюхивать силки и перешли на харчевание орочьими припасами, не взирая на протесты самих орков. С каждым днем жизнь моя становилась все более занимательной. 
Обыденными стали соревнования в беге с препятствиями прямо в лесу, полном орочьих патрулей и частоколов. Несколько раз чудом уходил от погони, петляя, как заяц по, тамошним рвам. Усталость накатывала и рано или поздно какой-нибудь шустрый варг меня б достал. Но тут судьба, словно в издевку, выписала новый кульбит моей доли. 
Был очередной тоскливый вечер после жуткого дня. Интуиция молчала в тряпочку, тоже измотанная вычислением вражеских патрулей. А то б наверно ток меня в Эстельдине и видали. Но расслабилась зараза и проспала главную беду. Сдав свежедобытые хвосты варгов и бездумно пожевав какое то варево на ужин, я поплелся на свое любимое место – восточную башню. Вечера здесь были столь же ужасны, как и дни в Дол Динене. Как военный лагерь, Эстельдин не имел таверны. И вообще следопыты были людьми настолько суровыми, что обходились без вина и пива. А также без эля, настоек и всяких бормотух, предпочитая развлекаться, слушая у костра всякие высокопарные истории о героическом далеком прошлом. У меня же уже после третьего вечера голова пухла от всевозможных королей и древних богатырей, которые как на подбор плохо заканчивали свои героические жизни. Менялись имена и порядковые номера королей, но все истории были похожи тоской и финальной трагедией. На месте следопытов я б всех этих бардов перевешал как вражеских шпионов. Ибо если верить менестрелям все, кто выступал противу тьмы, погибали, пусть героически и с пафосными речами. И кто после этого соблазниться воевать с Ангмаром? Тьфу, а следопыты слушают и певцов хвалят. Не, ну не дураки ли? 
Скукотень. Потому и сиживал я, уставший, трезвый и злой, на закате на башне, прикидывая по дымам, куда утречком сунуться безопасней. Тож не фонтан веселья, но хоть полезно для выживания. 
На удивление этим вечером на башне я сидел не один, хотя по первости на своего соседа внимания не обратил. Остроухий заявился в Эстельдин несколько дней назад и о чем то толковал с тутошним начальством. То, что он мог проявить интерес к моей скромной персоне, я понял лишь после его деликатного покашливания. Блин, ну конечно, какой эльф будет без повода наслаждаться видом оскверненного орками Дол Динена? И приперся, значит, остроухий сюда поговорить наедине со мной. Это не сулило ничего хорошего. Эльф то был не из сегодняшних восторженных романтиков, а из старых – по глазам заметно. Конечно, все эльфы внешне молоды и порой непривычным взглядом трудно различимы. Но потёршись среди остроухих, научишься четко выделять старых - кто и первую эпоху помнит, и видал в жизни да на поле боя такое, что не приведи Валар нам увидеть. Глаза у таких эльфов страшные и отблески в них жуткие, поневоле вздрогнешь как взглядом встретишься. Взять хоть Глорфиндела. Сперва думаешь вот скромненький, тусуется у Элронда чуть ли не приживалой, увидишь и тут же забудешь. А как поговоришь, да в глаза посмотришь – поймешь, что Элронд деточка по сравнению с ним и не дай те Эа разозлить этого скромного. 
Потому интерес ко мне остроухого радости не вызвал. Прочих-то остроухих я рассматривал как выгодных клиентов, которые порой за хорошие деньги покупали лесные диковинки да перья красивые. А то попросят передать весточку кому за щедрую награду. Вот чисто халява! Остроухие высоко ценят дружбу и гонца с весточкой от друга (даже если этот друг не далее как вчера у него гостил и ноне просто шлет короткий стишок, как ему тяжел цельный день разлуки и как он ждет не дождется завтрашней попойки) вознаграждают щедро. А уж если принести весточку эльфийке с далекой заставы от милого, да еще расписать его героические подвиги (в реальности чаще всего сводимые к убиванию скуки смертной) – тут уж вообще доход выйдет как с возу самых ценных шкур. 
Старый же явно меня не цветочков нарвать попросит. Ну, впрочем, чего тянуть варга за хвост? «Здрасьте» говорю, мол, приятно вас видеть и все такое. И эльф расписывает, как ему приятно меня видеть и какая честь со мной болтать. Хана, думаю, ну явно я влип, если такому кадру меня видеть приятно. Щас как поручит, добрая душа, поубивать все руководство вражеского лагеря, прорубив коридор из орков и троллей, и будет мне счастье. 
Но даже при моих скверных ожиданиях эльф меня огорошил. Спрашивает, не желаю ли я мол в Ангмар северный на разведку сходить, окрестности Карн Дума посмотреть, да доложить, что там да как. Похолодел я, ибо в тамошних местах в одиночку делать нечего. Бывали, конечно, молодцы, что собирали крепкие отряды и прям до ворот твердыни Севера добирались лихим наскоком. О таких легенды да баллады складывали. Правда возвращались немногие, а уж за последние годы – и вовсе ни души. Впрочем на север, после того как орки и ангмарцы сами к нам пожаловали, никто и не совался. 
Вежливо этак сказываю остроухому, что мол не спутал ли он меня с Элендилем или Исилдуром. Эти-то в одиночку б наверно точно дошли. А вот моя скромная персона помрет от нарягу на максимум двадцатом убитом орке. А чтобы хотя б до Уругарта дойти орков надо убить тысячи, коли не десятки тысяч. 
Тут то меня остроухий и удивляет еще сильней. Мол зачем убивать? Ангмар собирает армии и вполне можно, присоединившись к ним, пройти в Карн Дум разведать планы врага. Там как раз по его сведениям лагеря подготовки резерва. И, мол, я просто идеальная кандидатура, ибо и темные диалекты знаю, с варгами могу гутарить и вообще среди горцев Ангмара могу сойти за своего, ибо общался с ними много и шастал по тамошним тропам тож немало, имея дело отнюдь не всегда с врагами Железной Короны. 
На последних словах впору было начинать бояться всерьез. Намек был очень четким и угрожающим. Даже слуха о моей связи с проангмарскими мордами будет достаточно, чтобы из Эстельдина живым не выйти. Впрочем, хоть я и не совсем праведник, но с откровенно врагами не яшкался, хотя и вел свои дела с сомнительными личностями, сбывая им шкуры, ширский табак и эль. Так что легко вписать меня в помощники врагу не выйдет. 
Стараясь чтоб голос не дрогнул я ответствовал, что никогда с врагами дел не имел, совесть моя чиста, и я готов верно служить делу борьбы с черной силой, но нет такого вознаграждения, чтобы я сунулся за ним в Карн Дум. 
Эльф усмехнулся, вытянул руку и разжал ладонь. А на ладони той оказалось колечко, да весьма приметное и памятное. Вот это была хана, причем полная и окончательная. 
Пару лет назад в руинах Аннуминаса мне довелось по заданию тамошних следопытов бороться с контрабандой их древностей. Неследопытское население этим активно промышляло, не видя в разграблении руин ничего зазорно, и, если честно, я тоже не понимал усердия следопытов. Вот хоббиты на своей земле уничтожили практически все следы арнорских поселений и ничего им не было. А тут голодные люди, которые ради выживания выискивают всякие древности, немедленно объявлялись врагами. В итоге я переговорил с уважаемыми людьми в Ост Фороде, несколько самых борзых и наглых грабителей руин померли, а остальные стали действовать более тихо. Так что все остались довольны. И дернул же меня нечистый под конец дела, везя забранные у одной из банд реликвии, несколько ювелирных украшений оставить себе. Имел я на это полное право, раз уж сам единолично уложил грабителей, тем более что большую часть добычи вернул следопытам. Потом эти колечки и ожерелья я смог выгодно сбыть собирателям старины в Бри и как раз купил Боярышника, ибо старый мой конёк уже не выдерживал невзгод странствий. 
И кольцо, которое держал эльф, было из тех самых ануминасовских трофеев. Стань эта история известна следопытам, мне пришлось бы покинуть здешние края навсегда. Конечно, из-за моих заслуг не убьют, но терпеть не станут. А те, кого следопыты не терпят, – как то в здешних лесах не выживают. И топать мне значится неведомо куда. 
Так что на молчаливый вопрос остроухого я судорожно кивнул головой и стал, таким образом, возможным секретным лазутчиком объединенного командования свободных народов в Карн Думе. 
Возможным это потому, что до Карн Дума было топать и топать. Остроухий мне, конечно, расписал, к кому в Огайре обратиться, чтоб на север попасть, ток мне жить то хотелось. Горцы Ангмара люди вообще крайне своеобразные и делят мир по вовлечению в свои клановые разборки. Если Железная корона поддерживает один род, все остальные начинают радостно принимать посланцев от следопытов и клясться в вечной дружбе. Стоит же тому роду потерять доверие врага, как наши «вернейшие друзья» мигом бегут к Мордириту на поклон с дарами. Потому не стоит верить словам огайровских личностей, да и все равно знают меня в южном Ангмаре многие и светится там явно не стоит. А то не дай Эа полюбопытствуют да проследят, куда двинусь. А про пыточные Кан Дума много рассказывали, и все крайне неприятное. Да мне, прочем, и в лапы простым незатейливым оркам не хотелось. Потому пришлось поработать сперва головой, а потом ногами. 
Двинул я в итоге из Эстельдина вовсе не в Рам Дуат, а в Мглистые, где прошлым летом выведал при охоте на коз горную тропинку в Ангмар. Поднявшись высоко в горы до своего старого лагеря, я переоделся в одежду горцев, с печалью зарыл у порога свое оружие и взял в дорогу только ангмарские вещи. 
Через десять дней в североангмарских горных деревнях уже слонялся потрепанный жизнью приказчик известного купца Хуса, вяло интересуясь ценами и качеством козьей шерсти и скупая одновременно самородки платины, порой вымываемые ручьями из здешних гор. Хус был реально существующий ангмарский купец, приказчиков у него было, что рыб в море, потому личность моя не привлекала избыточного внимания. Благо я знавал самого Хуса, часто продавая ему шкуры, и вполне мог поддержать разговор о его семействе и передать свежие новости его торговли. Праздношатающийся незнакомец в этих краях вызывал подозрение и быстро исчезал, а вот скупщик с деньгами был почетным гостем, которому совали на пробу тюки шерсти и охотно показывали дорогу, делясь всеми местными сплетнями. За пару недель я закупил для Хуса несколько возов лучшей шерсти, воз тканей и шерстяных одежд и даже договорился с начальником местного гарнизона Железной короны, что мои повозки смогут присоединиться к военному каравану, идущему на запад. Обошлось мне это в считанные гроши. Начальник явно знал, что меня ограбят по дороге, я об этом тож догадывался, но судьба купленных товаров меня и не волновала. 
И действительно, на первом же серьезном посту в центральные области Железного королевства мои возы завернули и конфисковали под предлогом отсутствия у меня разрешения на скуп чего-либо. Купцов тут ни в грош не ставили, и спорить было бесполезно, да я и не пытался, лишь для виду немного повякав. Довольный богатой добычей щедрый грабитель в лице начальника стражи даже вошел в мою печальную ситуацию и пристроил оставшегося без средств приказчика в резервную колонну, топавшую в лагерь подготовки возле Уругарта, откуда я бы мог скоро попасть «домой» к разгневанному купцу. 
Чтож, судьба меня баловала и я даже повеселел, плетясь в конце толпы полуорков и горцев, вступивших в войска Севера ради наживы или выживания. Меня не только не вели в оковах в пыточные врага, но даже и кормили вполне сносно по дороге. Быть рядовым Грозной амии великой Железной Короны Севера было не так уж и жутко, как предполагалось. Вскорости я уже распрощался с личиной приказчика, понабравшись горских словечек и болтая на их диалекте, став вполне себе рядовым горцем из далекой всеми позабытой деревушки, вербанувшимся в армию ради добычи и от скуки. 
Через месяц пути впереди уже маячили башни Уругарта. Надо было промыслить возможность остаться в главном лагере, иначе вся моя экскурсия теряла смысл. Впереди было много дел. 

Уругарт встретил нас дымом и страшной вонищей, свойственной постоянному скоплению десятков тысяч людей и нелюдей. Честно скажу, что просто охренел, узрев огромные лагеря до горизонта, над которым грозными тенями серели башни Карн-Дума. Мощь Железной Короны в этом месте зашкаливала и подавляла всякую надежду. Впрочем, надо было не паниковать, а устраиваться. За время марша к Уругарту я уже немного разобрался в устройстве вражеской армии и понял кое-какие вещи, непонятные при взгляде извне. 
Большинство из Свободных народов с собственно с армией Севера и не сталкивалось. Почти всегда мы видим перед собой вспомогательные части, туманный шлейф истинной силы Железной Короны. Основу настоящей армии составляли коренные ангмарцы, потомственные и добровольные слуги Короля-Призрака, что срослись с Тьмой душами много поколений назад, и теперь не мыслящие саму жизнь вне власти Ока. Это были дисциплинированные безжалостные солдаты, многие из которых владели темной магией. Именно они были офицерами и командующими армий Севера. Ангмарские части являлись элитой вражеской армии и использовались исключительно в наиболее важных для врага боях. Вторыми по значимости были уруки, элитные орки. Это орочьи племена, которые всегда подчинялись власти Ока и беспрекословно выполняли все его приказы. В отличие от прочих орков они воевали ради самой Тьмы, а не ради возможности пограбить и поубивать. Среди уруков тоже было немало владеющих темной магией, но доверием Короля-призрака они обычно не пользовались и, как правило, были в подчинении у генералов-ангмарцев. 
Элитные корпуса ангмарцев и уруков дополнялись отрядами орков, гоблинов и варгов – теми племенами, что добровольно служили Железной Короне, за что обладали правом иметь своих командиров и воевать под знаками своих родов. Но большую часть армий Севера составляли вспомогательные войска – сборная солянка из всех племен, подвластных Ангмару. После давнего поражения Ангмара от объединенных армий Гондора и эльфов, многие горские и орочьи племена с радостью избавились от сурового подчинения и зажили в свое удовольствие. Приход Мордирита таких дезертиров не порадовал, но лже-король умел убеждать и после тотального убиения тех, кто осмелился вякать слишком громко, в армию Анмара пошли все. Ангмарцы не обольщались боевыми качествами таких кадров и формировали из них вспомогательные части, которые кидались в бойню без всякой жалости, ибо для хозяев ценности не представляли. Снаряжали и учили таких вояк кое-как, в бою они были опасны лишь своей многочисленностью, а служили только под страхом наказания за бегство. Именно с ними мы в основном и сражались, принимая за основные силы Ангмара и жестоко ошибаясь в этом. Очевидно, Лже-король учел опыт старого поражения и раньше времени не показывал истинную мощь Севера. Наступление на земли Свободных народов начиналось с лавы почти неорганизованных вспомогательных частей, которые уничтожали все на своем пути. К тем немногим местам, где эта орда встречала сопротивление, подходили уже отряды ангмарцев и уруков, что позволяло Мордириту не разменивать свою элиту по мелочам. Фактически на всем известном мне фронте элиту мы встречали только три раза – в Аннуминасе, Дол Динене и Эрегионе – местах, наиболее интересных врагу. Но даже там элита умело скрывалась за вспомогательными частями. 
Лагеря элиты разбивались хитро – их всегда окружали лагеря и стоянки вспомогательных частей, так что в случае внезапного нападения Свободных народов нападавшие буквально увязали в массе отбросов ангмарской армии и попадали под контрудар успевавших подготовится ангмарцев и уруков. Даже в Дол Динене, куда, казалось бы, столько раз ходили на разведку следопыты, уруков углядел только Ваш покорный слуга, три дня пробиравшийся ползком в глубь лагеря. До моего известия следопыты уже хотели разгромить вторгшуюся армию, убежденные в слабости прибывшей гоблинско-орочьей орды. Мое донесение об элитных отрядах отрезвило оптимистов и спасло немало жизней. 
Но в данный момент знание армии Ангмара помогало не союзному командованию, а лично мне. Уругарт вовсе не был курортом. Вспомогательные части пахали как проклятые, строя, роя, перетаскивая - в общем, делали все и вся. Мне такое положение дел совершенно не нравилось, ибо мало чем от отличалось от каторги – также бьют, если плохо работаешь, и кормят плохо. Оставалось надеяться на будущие трофеи и утешаться, что рабам еще хуже. Увы, никакой разведывательной информации во вспомогательных войсках не узнать. Выходить из своего лагеря, конечно, никто не запрещал, но приходилось работать весь день, а вечерами и ночами нашему брату шляться по Уругарту было просто небезопасно. Силы Зла крепли, в окрестностях начинали бродить умертвия, напрочь отбивая охоту дезертировать, а элитные части метелили всех чужаков, забредших в их лагеря. Эти вояки справедливо презирали «вспомов», сброд из вспомогательных частей, и не различали нас и рабов. Соответственно и нарываться, заходя в пределы их досягаемости, не стоило. 
Надо было выбраться из вспомогательных частей пока не загнулся на копке рвов, не зашиблен камнем или бревном на постройке укреплений, или не отправлен воевать на юг. Ибо, хотя на юге я и смогу сбечь, но информации принесу явно маловато. В общем, надо было делать карьеру. 
Для начала я поднес тушеного когтероя орку, который гонял нас на работы. Сей гад, до того столовавшийся из нашего котла, нещадно объедая подчиненных, после орочьих то обедов был просто покорен нежным мясцом, пусть и с запахом тухлятины. Так что я мигом получил освобождение от работ и всецело посвятил образовавшийся досуг ловле когтероев и их приготовлению начальству. У меня был повод теперь осмотреть окрестности и свести кое какие знакомства. Вскорости повар одной из орочьих частей, восхищенный моим умением гнать самогонное пойло из здешних грибов, вытребовал меня в свое распоряжение. Орки жили более привольно, на работы их практически не гоняли (все равно нифига не сделают правильно), и на их полевой кухне мои кулинарные таланты развернулись во всей красе. Повар всегда авторитет для солдата, так что хотя я и был презренной людишкой, от желающих помочь мне натаскать воду и нарубить дрова за лишнюю миску отбоя не было. К тому ж я таки наладил производство грибного самогона в промышленных масштабах и сбагривал его за умеренную плату, конечно же, делясь со всей орочьим начальством выручкой и готовой продукцией. Бабки в скорости стал зашибать приличные и вообще зажил как кум королю, даже разъезжая делится опытом самогоноварения по всем орочьим лагерям Уругарта. Информация полилась рекой, ибо орки вообще не склонны держать что-то в секрете, ибо им пофиг – о будущем парни абсолютно не думали. Так что я мотал все на ус и потихоньку записывал. Вскорости накопил целый манускрипт имен командиров и названий частей, и даж узнал кой-чего о планах грядущего наступления. 
Вопрос о передаче собранного своим как то не возникал и вообще вскорости решился сам собой. 
Как то уже вечером я возвращался на родную кухню, таща тушки двух когтероев. Туманное ощущение чьего-то присутствия даже не заставило меня насторожиться. Прикрываясь своим поварским авторитетом и службой в орочьей части, я разленился и перестал бояться, настороженно и постоянно осматривая окрестности. Потом эльфа в тени дерева я заметил только в паре шагов от себя. Первая мысль была нецензурной и панической. Вторая была более адекватной – заорать и ломануться к лагерю уруков, авось прискачут посмотреть, кто орет и почему. Третья была самой здравой – задумай эльф меня замочить – пристрелил бы не показываясь. 
И точно – это был «привет» от моего нанимателя, которого безмерно радовала моя сноровка и успешное внедрение. Немного потолковав с посланцем, я вскорости притащил ему свои записи и отчитался, мол чист перед союзным командованием, пашу не покладая рук на благо Родины ( о чем надеюсь, они не забудут), ну и конечно попросил оттащить в Эстельдин кое-какие мои накопления – ну чтоб в случае чего не удирать с грузом. Эльф с голодным интересом вцепился в мои записки, охнул, прикинув тяжесть моих пожитков, но воспитанно не стал комментировать, поблагодарил меня за службу, туманно намекнул, что мои старания окупятся сторицей и меня еще навестят по возможности. Апосля чего и отчалил. Видать и ему было не по себе в этих местах. А я что, я уже приноровился. 
Казалось, уже достигнуты высот карьерного росту и устроился Ваш покорный слуга как нельзя лучше. Но судьба и тут преподнесла сюрприз в лице ангмарца, однажды утром вытащившего меня из родной кухни и приказавшего немедленно явится к господину Мордагу, главнокомандующему Уругарта. Орки вокруг побледнели, а я прямо струхнул. Мордаг даже по меркам ангмарцев был отпетым карьеристом, злобой и коварством достигшим звания коменданта Уругарта, и метящим аж в каргулы. Ничего хорошего от разговора с ним ждать не приходилось, но и отказаться было конечно же никак. Так что пришлось оставить поварешку и поплестись вслед за посланцев в замок, про себя молясь Валар и всем и вся. 

Мордаг, на мое удивление, проживал не в самой цитадели Уругарта, а в лагере, разбитом у ее стен. В этой части огромнейшего поселения я еще не бывал, но интерес был намертво забит ужасом. Утешала лишь мысль, что если б Мордаг хотя бы подозревал о моей шпиёнской сущности, то взяли бы меня сразу, а не путем такого «приглашения». 
Шикарнейший шатер Мордага был сделан из прекрасной ткани багрового цвета, расшитой серыми колдовскими рунами и иероглифами самого мерзкого вида. Над входом тускло сиял знак Ока, увенчанного Короной Севера – все из потемневшего серебра. Внушало. Стражи у входа не было, видать Мордаг справедливо полагал, что придурков соваться в шатер без приглашения не найдется. Так что сопровождавший меня ангмарец просто поклонился двери шатра и что-то быстро протараторил на тёмном наречии. В ответ раздалось невнятное ворчание, видать приглашение войти, раз уж ангмарец распахнул дверь шатра и зашел внутрь. Я втиснулся за ним, бледный, посеревший и исходящий потом от страха. Мордаг сидел за столом, читывая какие-то бумаги, но при виде нас поднял голову. То ли от него действительно исходила аура ужаса, то ли просто меня так колбасило от страха, но я дрожал как осиный лист и не смея взглянуть в лицо злодея, уставился на его стол. «Орки что ли его делали?» поразился неказистости стола некстати проснувшийся во мне деревообработчик, но, видать, оценив неуместность своего появления, тут же сгинул. 
Мордага явно удовлетворило то впечатление, каковое произвела на скромного повара его персона. Посмотрев на меня пару минут (показавшихся мне вечностью) он буркнул, что теперь я буду работать при его ставке и, как он надеется, оправдаю высокое доверие. Не могучи говорить, я судорожно кивнул, всем своим видом демонстрируя всяческую готовность на свершения. На этом аудиенция закончилась. Я выпал из шатра, немного отдышался, после чего сразу же подобревший ко мне ангмарец раскрыл суть дела. Оказывается Мордаг удивился, на очередном смотре отметив резко повысившуюся упитанность орочьего подразделения, где я поварствовал, и узнав причину столь резкого улучшения, тут же пожелал, дабы сей повар стал кормильцем-поильцем его ненаглядных варгов. Ему естественно не отказали. Я тепло попрощался с орками, горько рыдавшими при моем уходе, завещал своему преемнику и ученику секрет грибного самогону и потопал осматривать новое место службы. 
Вскоре я понял, почему добровольцев на столь выгодную работёнку при Ставке находилось еще меньше, чем на одиночную разведку боем в Лориэн. 
На меня хитро поглядывала сотня самых огромных варгов, каковых я видел в своей жизни. А видал я их просто мильёны, ей богу. Мордаг, помимо комендантства над Уругартом и окрестностями, был начальником почтовой службы врага и приспособил для доставки приказов варгов, которые скакали всяко быстрей лошадей по этой местности, да и ужас вражеской магии на них не действовал. Помимо прочего он любил варговские бои, его собачки на последнем негласном чемпионате порвали карн-думских в клочья, потому с них теперь было велено сдувать пылинки и кормить по высшему разряду. Собачки естественно вконец обнаглели от своей значимости и прошлого повара невзначай просто скушали (за что их даже не пожурили), и теперь явно оценивали и меня с кулинарным интересом. 
Вздохнув, я приступил к работе. Блин, что еще оставалось то? Сказать Мордагу «спасибы, мол недостоин я такой чести» означало скармливание этим варгам немедленно. А так был шанс что выпутаюсь, благо злодейка-судьба сводила меня с этими пушистыми песиками с роковой неумолимостью и кое-какие знания о повадках милых зверьков болтались в моей башке. 
Для начала первого варга, вздумавшего отгрызть мне руку, я заманил в загончик, зажал башку воротами, апосля чего промял его заднюю часть ногами, покуда провинившийся не стал жалобно выть, прося пощады. Прочие наблюдали за происходящим с явным интересом, видать оценили профессионализм трепки и стали немного уважать. Познакомившись с личным составом поближе, я сразу же выделил десяток любимчиков, каковым и еда была получше и в первую очередь, и самоволки почаще. За это собачки должны были принять на себя роль сержантов и метелить всех нарушителей дисциплины, что собачки делали крайне охотно. Так что через месяц я уже мог вздохнуть свободно – кой-какая дисциплина в стае была, а мысль о моей съедобности вроде выбита из варочьих голов. Кормил я варгов действительно как на убой, еды хватало всем, хотя конечно самые лучшие косточки доставались активу, но и прочие не могли пожаловаться на кормежку. Загоны я держал в чистоте, завел специальные щетки для вычесывания, а через месяц, договорившись со старыми корешами из оков, вообще раздобыл дерева и фактически перестроил всю ту ямищу с загонами, что была под моей опекой. Удобней стало и варгам, не любившим старое сырое трухлявое дерево, и мне, так как вонять стало теперь гораздо меньше. 
Весьма довольный моей работой Мордаг, после осмотра новой системы загонов, отвалил мне просто килограммы золота и официально зачислил в элитный ангмарский полк, охранявший его ставку. Для горца с диких гор карьера моя была просто поразительной. Деньги полились рекой, благо на варгских боях я завел тайный тотализатор и, хорошо зная собачек, мог предсказывать исход боев практически со стопроцентным результатом. Выручкой я щедро делился с сослуживцами (иначе сдали бы конечно) и все было шито-крыто. 
Очередной чемпионат мы опять выиграли, причем практически вчистую, потеряв только одного варга из команды. Это было самое нелегкое время, ибо варги бесились от своей и вражьей крови, постоянно рвались в драку, забыв о дисциплине, а перевязывать раненных и разнимать драчунов приходилось, конечно же, мне. Зато теперь то мое положение было незыблемо. Мордаг явно благоволил к моей персоне после столь удачного выступления и был также в восхищении от подаренного ему на юбилей королевства Ангмар нового стола с рисунками на патриотические темы. Стол я делал долго, зато вышел он на загляденье. Особенно удались рисунки варгов на столешнице и поверженных ангмарцами эльфов на левой стенке. Остроухих, заславших меня к врагу, я крепко невзлюбил и видать выплеснул эти чувства в рисунке. Мордагу понравилось, он даже позволил мне шляться в собственное хранилище и брать там вещи, могущие пригодится для новых шедевров деревообработки, особенно для шкатулок, изукрашенных серебром и каменьями, заказы на которые последовали в большом количестве. 
Я пахал день и ночь, вертясь как белка в колесе, зато и разведывательной информации мог давать эльфам буквально горы. Собственно именно мне давали приказы, которые должны были доставить варги, потому вскорости никаких секретов у армий Севера от меня не было. Все приказы самого Мордирита шли через Мордага, а значит – и через меня. Мордаг стремительно входил в фавор Лже-королю, постоянно ездил к его двору и часто принимал у себя каргулов. Пару раз его навещал и сам Лже-король, при визитах которого мы с варгами забивались в дальний загон и сидели там в обнимку, подвывая от ужаса. Зато это давало мне возможность ходить где угодно, не получая вопросов какого хера я здесь болтаюсь. Форма ангмарской стражи, пусть и потертая и в пятнах от варжьей хавки, была надежнейшим защитным талисманом. Но жизнь все равно была тяжела. При каждом визите эльфа-связного я трясся от страха, что нас застукают, дрожал при частых мыслях, что Мордирит таки догадается о моем шпионстве, что ему наговорят чего обо мне завистники или в лагере найдется таки горец, знавший меня как вольного охотника. Я стал было плохо спать и есть, осунулся и похудел. Но потом опомнился и взял себя в руки, предаваясь привычному фатализму – чего быть того и не миновать. Стоит мне сорваться – кранты, порвут даж мои варги, почуяв слабинку. А потому надо быть сильным и собранным. 
Бывали, конечно, хорошие минуты и даже часы. Варги своеобразный народ, со своим языком и преданиями. В армии врага они на привилегированном положении, будучи потомками тех зверей, что создал для своих армий Моргот в далекую Первую эпоху. Они всегда при отрядах врага, но, в то же время, держатся особняком и презирают всех прочих, не исключая и тех орков и гоблинов, что считаются их укротителями. Орки и гоблины их давние союзники, а не хозяева, варги сопровождают их по вековечной привычке, презирая чуть меньше, чем людей. С людьми же они вообще стараются не вести дел, считая слабым племенем, и даже разговаривают с нами неохотно, но стоит заслужить их доверие и принести вкусную косточку – можно узнать кое-какие интересные байки о былых временах и диких краях. Есть у варгов и юмор, правда крайне своеобразный и на наш взгляд абсолютно несмешной. Подхваченный в Карн-Думе анекдот про слепого зайца валил наземь самых закаленных зверюг, дергавших лапами от смеха и восторга, я же ничего смешного там не улавливал. Но все равно болтать с варгами было интересно и познавательно. Расчесываешь щеткой шерсть на спине огромной зверюге, а та млеет от удовольствия и рассказывает о дивных закоулках изначальной землицы врага и подземельях Удуна. Ляпотень! 
Но все рано или поздно кончится. И, судя по моему опыту, крайне плохо. Так блин и в этот раз. Как то вечером я тащил варгам первые ведра их варева на ужин. Остановивших у ворот загонов передохнуть, я насторожился. Варги были неспокойны. И не так как обычно они были радостно неспокойны перед любимой баландой, а как то иначе. Нервные, они не сидели на месте, ожидая еды, а ходили с места на место, порой тихо рыча, а блеск в их глазах мне совершенно не нравился. Входить к ним, не зная в чем дело, было крайне опасно – порвут, потому я, не забыв ведра, тихо поднял на помост поверх стены и стараясь не шуметь потопал оглядывать окрестности. «……..» только и промелькнуло у меня в голове, когда я узрел то, что беспокоило варгов. Прямо за воротами поджидал кого-то (блин да что значит кого-то – меня конечно! Ктож еще к варгам то попрется на ночь глядя) десяток стражников, да не местных, а в одеждах личных слуг Мордирита. Это был *****, причем полный. Конечно, могли быть варианты. Меня могли подставить карн-думцы, ради мести за своих варгов, тогда мне стоит галопом нестись к Мордагу и просить защиты. Если это личная инициатива озлобленных за поражение своей сборной, меня отмажут и не дадут в обиду. Я уж было повернулся ускакать к начальству, как вдруг дикая мысль стрельнула в моей глупой башке. Только три дня назад эльф-связной забрал у меня пачку листов новых сведений о враге. Если этот олух попался и не успел их уничтожить, то вычислить примерно откуда вестишки враг мог запросто. И тогда Мордаг первый начнет демонстрировать на моей персоне свое мастерство пыток, легендарное даже для ангмарцев, любителей этого дела. Бежааааааать!!! 
Первое ведро баланды я уронил на врагов нечаянно – просто рука разжалась от страха разоблачения. Втрое я вылил на них намеренно и пока слуги Мордирита ошарашено размазывали по своим мордам баланду я скакнул поверх них к загонам и запетлял по тамошнему лабиринту, вереща как заяц. 
Враги естественно ломанулись за мной, и вот это была их ошибка. Варги в принципе зверьки не сентиментальные и начни меня рвать на части прямо у них под носом они б только посмотрели с интересом новое зрелище. Но теперь они были на взводе, не любя чужаков в своих стенах, они были голодны и хотели есть, а тут чужаки стали орать и есть ИХ баланду!!!! Естественно мою погоню они просто стоптали и яростно ввязались в драку с новыми силами мордиритских стражников, которые набежали при первых воплях заварушки. 
Когда я осторожно покинул загоны через заранее подготовленный лаз в виде подпиленного бревна (я ж сам тут все ладил хехе) в загонах бушевала нехилая такая баталия. Вой варгов, крики разрываемых на части стражников, сигналы тревоги разбудили б мертвых. Все лагеря вокруг радостно включились в суматоху, везде взвыли рога и гремели барабаны. Орали орки, люди, гоблины, варги и все прочие. Ревели тролли, которые из-за своей тупости нихрена ничего не понимали в происходящем и оттого бесились. Впрочем никто ничего не понимал, но всяк шумел, так что хаос только расширялся. Вскорости по звуковым впечатлениям можно было предположить, что как минимум войско валар таки решилось выжечь Ангмар полностью. Что-то уже стало гореть, прибежавшая на шум подмога, не разбираясь, била всех, кого заставала на месте и вскорости начинала получать пинков от следующей волны, прискакавшей на помощь. В общем веселуха была в самом разгаре. 
Все это я наблюдал с безопасного места – забившись под полог шатра Мордага. Шатер был большущий, мое присутствие было совершенно незаметным, а сам хозяин со своей свитой и охраной убежал на тревогу. Мне было настоятельно необходимо выяснить, за что меня пытались схватить. Если все дело в карн-думцах, то им придется тяжко, а я вылезу героем. Если дело в моем разоблачении – тогда необходимо валить отседова с наибольшей скоростью. Но валить надо с умом – это я хорошо понимал. Поддашься панике – и пропал. Все существо орало о том, что надо бежать сейчас – немедленно! Но подумав, я не согласился с этим порывом. При тревоге всякий, выходящий из лагеря будет остановлен и задержан и форма ангмарцев меня не спасет. Кроме того, ночью вокруг лагеря шлялись умертвия, которым форма была вообще по барабану. А амулет, оберегающий от них, был у меня заныкан в тайнике, где хранились вещи на случай ухода. Значит, всяко надо переждать тревогу и забрав вещи из тайника уходить уже не налегке, а с снаряжением, следующей ночью. Потому я валялся под пологом и выжидал. 
Суматоха в лагере закончилась лишь утром. Днем в палатку завалился злобный Мордаг и начал диктовать приказы всем частям о моей поимке и непременно живым. Я приуныл, поняв, что придется уходить, и миссия моя в этих краях закончена. А я уж начал было входить во вкус( 
Следующей ночью я тоже никуда не ушел, лишь выглянув своровать еды и воды. При той погоне, что развернул Мордаг, выходить из лагеря этим днем было опасно. Хорошо зная нравы ангмарцев, я мог предположить, что они сперва проверят окрестности, не затаился ли я где-то рядом, и лишь потом разошлют отряды в дальние края. 
Вечером второго дня Мордагу доложили, что моя персона в лагере и окрестностях не обнаружена. Можно было сваливать. 
Ночью, когда все прочие смотались из шатра, а Мордаг уснул, я вылез и без раздумий перерезал ему глотку. Не стать бедолаге каргулом, пусть обломится. Хотя надо признать мне лично он ничего плохого не сделал, но надож порой подумать и о благе свободных народов, хотя эти блин народы мне никогда сток не платили как он. Впрочем и нам, вольным охотникам, известно чувство долга. Впрочем, как и чувство мародерства. Я стал осматривать шатер в поисках монет и драгоценностей и вскорости набрал горку вещей на память о службе. Нужен был какой то мешок для награбленного и мой взор упал на почтовый мешок с новыми приказами, что притащили Мордагу сегодня для отправки по частям. То, что надо! Мешок прочный и вместительный. Я сломал печати и вывалил бумажный хлам на пол. Мелькнула мысль оттащить все это эльфам, но с другой стороны – времени сортировать приказы на нужное и ненужное не было. А переть продовольственные ведомости сотни миль до своих – попросту глупо. Да и все равно я знаю практически все про армии севера, потому ну их, эти бумаги. Я стал сгребать их ногами в камин, как вдруг из-под вороха бумаг выглянул край бархатного мешочка. Это было чтото-необычное. Заинтригованный, я выхватил мешочек из-под приказов и тут же выронил, беззвучно выругавшись от неожиданности. Руку явственно ожгло холодом, верным знаком мощного артефакта врага. Ого! Там было нечто крайне ценное! Морщась, я все же вновь взял мешочек и начал его пристально рассматривать. Багровый бархат был украшен множеством знаков Ока и Железной короны, вышитых соответственно золотом и серебром. Развязав тесемки, я осторожно заглянул внутрь. Блиииин! Вот это да! Внутри оказалась плоская шкатулка, врать не стану – из мифрила! По крайней мере, так показалось мне, лишь пару раз видевшего мифрил у гномов в Чертогах Торина. Шкатулка не имела видимого мне замка, но не открывалась, как я ее не вертел. На крышке бы нанесен знак Ока, выполненный багровым золотом. В центре Ока был вставлен нехилый такой кровавый рубин. Вопрос брать или не брать даж не возникал. Конечно, тащить артефакт (а в шкатулке явно было нечто потрясающее) такой силы было опасно – могут почуять прислужники врага, но бросить мифриловую шкатулку с рубином я не мог физически. Потому немеющими от холода руками я завернул ее обратно в бархатный мешочек и закинул в мешок вместе с прочим драгоценным барахлом. 
Бесшумно выбравшись из шатра Мордага, я тишком стал пробираться к своему тайнику с вещами. Мне очень хотелось узнать о судьбе моих варгов, но заглядывать к ним было опасно – учуют еще да шум поднимут. Впрочем, судя по обычным повседневным звукам из их загонов с собачками было все в порядке. Кто-то грыз кость, ворча на соседей, кто-то похрапывал, кто-то выл на Луну вдохновенно и печально. Все как обычно. Ну, прощайте, собачки, не поминайте лихом. 
В моем тайнике что только не было. Запасные комплекты форм на разные случаи, монеты и украшения, заныканные на черный день, одежда охотника (не прибежать же к своим в форме ангмарцев) и чудо из чудес – эльфийский лук Первой эпохи, неведомо как оказавшийся в хранилище Мордага. Я влюбился в него с первого взгляда, выменял за десяток бутылей самогона у хранителя и тщательно укрыл от посторонних глаз. Теперь, замотанный в грязное тряпье для маскировки, он был закинут за спину. На боку висел орочьий тяжелый тесак, крайне удобный для лесной жизни, а через плечо были перекинуты сумки – одна с едой, вторая с добычей. Можно было топать к спасению. Я предусмотрительно надел форму второй карн-думской дивизии. Ее как раз перегоняли в Рам Дуатт, потому мое продвижение на юг не вызвало бы подозрений. Вместе с тем эта дивизия была наспех собрана из кучи мелких вспомогательных частей и народ не успел узнать друг друга, что позволяло легко затеряться среди личного состава. 
Можно было конечно уйти на восток к горам, чтобы старой тропой, той по которой пришел в Ангмар, пробраться в Мглистые. Но зная мою легенду о горском происхождении меня и станут ловить прежде всего на путях к моей якобы родине. Да и дороги на восток негостеприимны – ни воды ни еды помимо дорог с заставами Ангмара. 
Юг был безопасней, и я зашагал туда, выбравшись из Уругара. Вскорости я присоединился к маршевой роте «родной» второй дивизии, был обременен шестом, каковой и усердно потащил на юг, пряча свою измазанную грязью физиономию при приближении офицеров или посторонних. Спокойно дотопав до Южного Ангмара я легко дезертировал, в первом же лесочке сбросил грязную форму и оделся охотником. На душе сразу полегчало. Хотя впереди были занятые врагом ущелья Рам Дуатта и сотни миль до гостеприимных безопасных мест, самое сложное было позади. 

На Севере рано темнеет. Карн-Дум не спит все сутки, но здесь, на высоте многих сотен метров, на балконе главной башни цитадели, повседневный шум и гам не был слышен. Мордирит глядел на юг, вожделенный край будущих побед, как глядел каждый вечер. Но сейчас он был ужасен больше обычного и даже каргул, с поклоном зашедший на балкон, заколебался, не осмелившись тревожить великого короля Ангмара. 
Все было ясно и без доклада. Ублюдка, убившего Мордага, не нашли на востоке. Значит, к горам он не побежал. Оставался только юг. А если юг, выходит, эта крыса все-таки и есть эльфийский шпион. 
Когда Мордириту доложили, что в окрестностях Уругарта заметили эльфа, он списал это на излишнюю бдительность охраны. Но те вскорости притащили останки, неоспоримо свидетельствующие, что в своей неизмеримой наглости остроухие осмелились подобраться почти к самой его твердыни. Что было хуже всего, при убитом (а эльфа не удалось взять живым) нашлись обрывки бумаг, которые он не успел уничтожить. А в этих обрывках – выписки из секретнейших приказов по армии! Королевский гнев был страшен – начались проверки всех штабных, которые прикасались к этим приказам. Эти проверки не принесли никакого результата, слуги умирали в муках под пытками, но никто не был выявлен как изменник. И тут случайный человечишко из окружении Мордага, попавший в список планово допрашиваемых, неожиданно кажет прыть и удирает. Да еще и убив Мордага. Он и есть шпион? Смущало Мордирита многое. И то, что шпион был поваром – мог ли он знать секреты армии? И то, что шпион убил Мордага, а не убежал сразу. И наконец, то, что убивший Мордага не забрал важные бумаги, а украл деньги и драгоценности. Не стал бы так себя везти эльфийский прихвостень. Более похоже на горскую месть с банальным грабежом. 
Однако банальный грабеж обернулся полной катастрофой, когда выяснилось, что именно Мордагу был передан для отправки в Карн-Дум полученный с Мордора Дар. И именно этот Дар утащил убийца Мордага среди прочих драгоценностей. Око не прощало ошибок, а потерю своего Дара не простило бы никогда. Неприятное дело стало смертельным для самого короля и уже четвертые сутки петля все верней захлестывала его шею, пробуждая в выжженной душе давно не веданный страх. За этот страх Мордирит ненавидел вора все сильней. И если вора нет на востоке – весь юг будет зажжен. 
«Начать наступление немедленно. По всем частям приказ тщательно ловить бродяг. Всех подготовленных жрецов – на юг, пусть вынюхивают следы Дара. И еще – выпусти на след теней». 
Каргул беззвучно покинул балкон. Вскоре тишину высот разорвал вопль ярости, практически не слышный человеческому уху, но вгоняющий в ужас все живое. Великая охота началась. 

На границе Рам Дуатта в это время измученный человек в грязной одежде охотника вздрогнул, словно застигнутый врасплох злым холодным ветерком. Он торопливо заозирался в поисках врагов, никого не углядел, но всеж решил, что пора устраиваться на ночевку, укрываясь от приближающейся темноты. Через полчаса он уже устроился в рытвине от корней упавшего дерева на краю каменной россыпи, невидный случайному взгляду. Завтра предстоял нелегкий день и поиск безопасного пути через ущелья. А пока можно было немного забыться тяжелым сном, полным тревог и нехороших предчувствий.

Глава первая, в которой главный герой только и мечтает о тихом спокойном местечке, но гоним судьбой по половине Эриадора пока не становится участником неожиданного коммерческого предприятия
Выдвинувшись из Ривендела, на юг в Эрегион, к почти родным падубовым лесам я так и не попал, вляпавшись (иначе и не сказать) прямо в ангмарскую заставу посреди каких то стародревних руин. Утеря бдительности за время отдыха в Имладрисе сыграла злую шутку, да и кто мог ожидать врагов в такой близости от эльфийской твердыни? Спасло лишь то, что ангмарцы тож не ожидали беспечной наглости от случайных путников, и когда посреди их лагеря нарисовалась непонятная личность на черном коне, они видимо и подумать не могли, что это кто-то чужой. Что позволило мне развернуть коня и дать дёру до того, как самые шустрые арбалетчики сообразили, мол дело то нечисто.
Исправляя свою оплошность, погоню за мной отрядили знатную и излишне ретивую, то ли узнали по описанию и захотели устроить подарочек Мордириту, то ли просто приняли за гонца с важными документами в Имладрис и заинтересовались, что там остроухим пишут. Пришлось устроить преследователям продолжительную экскурсию по самым диким местам Троллистой пущи, но, даже потеряв несколько человек в устроенных на скорую руку засадах, ангмарцы упорно продолжали преследование, пока наконец не удалось удачно заманить их в самые паучьи тенеты, а самому потихоньку свалить с местности тайной неприметной тропинкой. Судя по воплям, с пауками ангмарцы не договорились и таки отвлеклись от моей скромной персоны. Однакож не только их вымотали эти забеги с препятствиями, так что идея повоевать за свободные народы, казавшаяся такой прекрасной и возвышенной в каминном зале после ужина и бутылочки вина, потеряла значительную часть своей привлекательности.
Окончательно убедили уйти на покой свежие вести с Эрегиона от встреченного у последнего мост знакомого следопыта. Выяснилось, что ангмарские патрули уже шныряют в окрестностях Эхад Мирабели, оттаптывая пятки сарумановским оркам, которые вместо того чтобы уйти на давно заслуженный дембель, Моргот их знает зачем, все еще колесили по тамошним руинам. На фанатов и тонких ценителей эльфийской культуры парни явно не тянули, но усердно собирали старые книженции и статуэтки. Теперь в клуб ценителей эльфийской старины неожиданно записались и ангмарцы. Их пребывание в Эрегионе окончательно снизило привлекательность сего дивного края в моих глазах, потому резонно решив, что раз уж личный вклад в борьбу Свободных народов с врагом и так огромен (при том значительно недооценен), то с чистой совестью можно ехать в тишь в Бри со скромной надеждой подцепить какую-нибудь вдовушку с богатой лавкой и зажить припеваючи.
Но и эта надежда развеялась легким дымком от подгоревших галет, когда чуть ли не у самых южных ворот Бри толпа решительно настроенных личностей решила объяснить моей скромной персоне, что негоже всяким проходимцам разъезжать на таком прекрасном коне как Шепот. Первые протянутые к уздечке жадные лапищи мой коняга просто обкорнал, откусив пальцы, а пока замершие от неожиданности разбойники глядели на безумно скачущих от боли товарищей, я успел достать любимый топорик, пожадничав тратить на невзыскательную публику эльфийских стрел, тайком набранных в арсенале Элронда. На четвертой пробитой башке самозваные властители брийских дорог поняли, что пора сваливать, но до кустов оставшиеся три кадра не добежали, с разгромным счетом проиграв бега на перегонки с Шепотом, который при виде бегущих впадал в боевой азарт.
Вечерком, обсуждая со старыми знакомыми новые явления в криминальной жизни Бри, пришлось услышать много новостей, что характерно, все как на подбор неприятные. Старые добрые вольные ребята с этих мест, что вели себя достаточно тихо и вежливо, поисчезали непонятно куда, а их место заняли хлопцы гораздо более опасные и агрессивные. Теперь хорошо организованные шайки разбойников не боялись ни брийской стражи, ни наемной охраны купеческих караванов, так что вскоре при делах остались лишь те, кто вовремя стал платить новым хозяевам ночного города и окрестных дорог. Стража, конечно, гоняла временами бандитов вдоль основных дорог, но те умело уходили от погонь, быстро меняя лагеря, несколько раз при этом вырезая брийские патрули вчистую, демонстрируя выучку скорей регулярной армии, чем разбойничьих шаек. Эти разбойнички настолько напоминали по описанию ребят Сарумана, что вряд ли могли быть от кого-то еще. Знаем, в Эрегионе насмотрелись. Так что Бри был в форменной осаде, хотя даже сам мэр вряд ли это подозревал. Мое же чутье на ловушки не могло обмануть, надо было срочно валить. Особенно настораживали слухи о каких то черных всадниках, якобы виденных поблизости, нагнавших страху вроде как даже и на разбойников. При выборе дальнейшего пути много думать не пришлось. Юг, север и восток заливало кровью, оставалось только ехать на запад – в Шир, который непонятно зачем надежно охраняли следопыты, работавшие не за страх, а за совесть. За их дозорами можно было доживать в радости и спокойствии.
Из Бри удалось выехать почти без приключений по северной дороге, потом мимо ферм к предгорьям и по тропинкам между холмами на запад. Хренушки меня кто в окрестностях Бри вообще поймать сможет, места то родные и исхоженные вдоль и поперек. Так что вскорости подковы Шепота весело простучали по мосту в Забрендии, а затем это несомненно радостное событие было отпраздновано в первой же таверне.
Однако ж праздник праздником, но надо было начинать добывать пропитание. Будучи специалистом широкого профиля с оказанием множества услуг обширного спектра, и в мыслях не держал, что не смогу найти в Шире работу. И, разумеется, обломался по полной, напрочь забыв специфику края, после стольких то лет житья (коли это можно назвать житьем) на опасных пограничных территориях.
Все разговоры с потенциальными нанимателями из фермеров были однообразны. Как правило, сперва хозяин фермы, хоббит пожилой и степенный, долго таращился на Шепота, видимо впервые узрев столь большого, черного и злобного коня. Когда я, вежливо поздоровавшись, столь же вежливо интересовался, надо ли кого убить в окрестностях, у хозяина удивленно округлялись глаза, и далее беседа принимала неконструктивный характер. Нет, ему не надо никого убить. Даже соседа, хотя Хренкинс конечно вредный старикан и постоянно забывает привязывать скотину, из-за чего она вечно забредает на чужие поля. Нет, эту скотину тоже не надо убивать. Нет, даже если представить все как несчастный случай, тоже никого убивать не надо. Нет, ему совершенно не знаком ни один медведь или, упаси нас второй завтрак, варг, он вообще не уверен, что такие страшные звери существуют где либо помимо бредней старого Торбинса. Нет, он не готов платить за убийство этих неведомых медведей и варгов за тридевять земель, никакие уши, шкуры, хвосты ему не нужны. Нет, никакие орки или гоблины в его списке мести не значатся, у него вообще такого списка нет. Нет, он правда никому не хочет отомстить. Нет, даже Ангмару за Форност не хочет. Нет, он не стесняется признаться, он вообще не слышал про Ангмар и Арнор, что за выдумки, кому и за что там мстить? Нет, про умертвий ничего не известно, на местном кладбище все тихо. Подвал? Нет, у него маленький сухой уютный подвал и никаких кладов с заклятиями, которых требуется достать с риском для жизни, там нет. Нет, никто в амбаре не воет, спасибо. Кто скребется? Мышь. Нет, мышь не надо убить. Она старая, ест мало и вообще ее еще бабушка Лавиния подкармливала, светлая ей память, так что мышь почти член семьи. Нет, и у мыши нет врагов, которых надо убить. Бабушка Лавиния? Лежит под любимыми бегониями. Нет, не встает, по ночам не воет и на прохожих не кидается. Нет, никаких старых вещиц не пропадало и ничего не надо разыскивать. Нет, никакие осиновые колья на будущее ему не нужны, серебряные стрелы тоже. Карта укреплений Уругарта? Нет, спасибо, предложите Всяковинному обществу, они всякую фигню собирают. Нет, спасибо, ключ от Карн Дума ему тоже не нужен, ему второй погреб не требуется.
И вот так сплошные «нет» битый час. Наконец в лучшем случае мы договаривались, что я отвезу десять мешков картошки на местный рынок за пару серебряных, а в худшем хозяин просто гнал со двора как сумасшедшего, несущего полный бред. В общем, сапогами наверное было торговать выгоднее, чем предлагать услуги вольного охотника в напрочь мирном и разленившемся крае. Я уж с умилением вспоминал своих подопечных варгов, ух навели бы они тут шороху, а потом можно было бы взять большие деньги за их истребление, разделить пополам и отправить серых обратно на родину. Впрочем, следопыты за такие проделки закапывают крайне быстро и чертовски эффективно, да и серые, даже сумей я как-нибудь переслать им весточку, далеко не факт, что не сдадут начальству и не заявятся с толпой уруков, алча награды за мою башку, а не за пугание хоббитов. В общем надо было крутиться самостоятельно.
В этой непростой ситуации, когда печали и думы о будущем одолевали даже последние остатки оптимизму, сущим кладом стала случайная встреча со столь же угрюмыми и печальными гномами с Чертогов Торина, приехавшими в Шир за шкурами. Химичили гномы в своей подземной металлообработке будь здоров, поэтому всяких рогов да копыт им требовалось много, а своей живности в подземелье особо не поразводишь. На гномью беду сразу же выяснилось, что всю эту лабуду уже давно активно скупают на ярмарках некие южане, отправляя потом обозами куда то далеко на свою родину, а договариваться с собственно фермерами у гномов не было ни времени, ни сноровки. Так что мое знание всех местных ферм было гномам на руку и, после пары бочонков пива, ударили по рукам. Став уполномоченным гномьих рудников, я развил такую бурную деятельность по заготовке, что шкуры, рога и копыта потоком шире Брендивайна потекли в Эред Луин, благо обнаглевшие южане покупали все за бесценок, а гномье золото в моих руках было полновесным и стабильным.
Когда южане, опомнившись, попытались поднять закупочные цены, было уже поздно, тем более что следопыты таки доставили с оказией оставленные в Имладрисе пожитки и, самое главное, привезли мое немного честно заработанное и побольше честно украденное карн-думское золото, так что еще до первой осенней ярмарки весь товар был мой, благо платить я теперь мог много и наперед, зная честность хоббитов. Намечалась, конечно, неслабая такая буза, южане могли пойти и на внеэкономическое решение вопроса, но тут можно было положиться на работу стражей границ и следопытов. Таких безобразий, как в окрестностях Бри, в Шире не было. Впрочем, поговаривали, что многие фермы в Южном Шире скуплены чужаками, и часто мол фермеры расставались с родовыми землями не вполне добровольно. Болтали также, что на таких фермах замечали вооруженных людей, да еще в количестве, явно превышающем необходимость для защиты даже самых крупных торговых караванов, но мало ли что болтают, всего на свете не перебоишься. Так что все мои мысли были заняты рогами и копытами, когда мирный уклад жизни был внезапно и безоговорочно сломан.

Как это обычно и бывает, самые судьбоносные события никак не воспринимаются таковыми изначально. Заканчивалось чудесное утро, обещая чудесный денек. Только уехали последние телеги в дальний путь до Чертогов Торина, только я сел, вытянув усталые ноги, на крылечко своей фактории (в прошлом обычного сарая на окраине Занорья, а теперь подремонтированного и украшенного теремка, гордо совмещавшего функции склада, конюшни и дома), только закурил трубочку, как на подворье с невероятной для хоббита скоростью заскочила весьма забавная личность в штанах от ночной nижамы и в дорогом пиджаке, правда изрядно запыленном. По пути ко мне владелец пиджака явно пару раз упал, но видимо так спешил, что не остановился даже стряхнуть пыль. Первой мыслью было залечь под крыльцо с кинжалом в руке, мало ли кто гонится следом за хоббитом, Шир конечно мирный край, но по нынешним то временам враги могут объявиться где угодно, обычно хоббит, повзрослев, сразу становится степенным и никуда неспешащим, потому бежать мог только в крайней опасности. Но тут странный гость, при виде моей скромной персоны еще ускоривший бег, хоть это и казалось невозможным, был узнан.
Можно было расслабиться, в гости заскочил Слышко Тук, чудак даже по самым чудаковатым хоббичьим меркам, деятельный участник всех посиделок местного Всяковинного общества и вообще заядлый любитель старины. На этой почве мы с ним и сдружились. В моем багаже завалялось множество мелких диковинок из стран, про которые никто в Шире и слыхать не слыхал, а уж моих познаний в занятных вещицах хватило бы на годы заседаний Всяковинного общества. Именно я уверенно опознал в древнем артефакте, подаренном обществу Бильбо Торбинсом, троличью чесалку для спины – а ведь над разгадкой тайны этого артефакта бились умы сотни любителей старины со всего Шира на протяжении полувека! Представляю, как издевательски хихикал над ними старик Торбинс, гад этакий. Да еще вовремя свалил со своей Торбы – после раскрытия «тайны» навешали б ему люлей любители антиквариата, не учли бы старые годы и маразм. Но не только я оказался полезен Всяковинному обществу, общество оказалось крайне полезно мне. Участвовали в его работе или хотя бы интересовались собиранием диковинок хоббиты из очень старых и уважаемых семей, так что вступление в общество открыло передо мной немало дверей, намертво захлопнутых прежде. А еще участие в обществе могло оправдать любые странности и таинственности, «диковинщики» слыли чудаками мирными и безопасными, потому разрешалось им многое. Размахивай, к примеру, кто на улице орочьим ятаганом – скрутили б его вмиг ширифы, побили бы палками для научения уму-разуму, потом сволокли б в кутузку да штрафанули, а диплом общества позволял ехать увешанным оружием, вполне легально – антиквариат, часть коллекции! Ляпотень! А еще в домике общества была чудесная кухня, и я могу поклясться, что некоторые члены общества совершенно равнодушны к диковинкам, посещая заседания исключительно ради прекрасного ужина. Многое говорит о качестве ужина тот факт, что ради него терпели и тяготы длинного по ширским меркам пути до домика из Хоббитона (целый час ходьбы или сорок минут на пони), и занудную болтовню постоянных ораторов вроде старины Слышки, способных о занятных вещицах разглагольствовать часами не останавливаясь.
Однако к чему такая спешка? Слышко в очередной раз упал, уже прямо у крыльца, выругался (что потрясло меня еще больше его странного наряда и бега), еле встал, из последних сил заскочил на крыльцо и свалился на диванчик для гостей, любящих покурить на свежем воздухе, любуясь чудным видом на Занорье. Пока Слышко переводил дыхание, я все лениво гадал – что ж такое произошло. Обществу подарили что-то невероятное и требуется помощь в опознании? Тукборо сгорело дотла (что могло объяснять наряд гостя)? Отменили вечернее заседание Общества, приглашение на которое принес мне недавно почтальон, и Слышко спешит известить всех многочисленных приглашенных, что об ужине им стоит заботиться самостоятельно?
«Чортов Нурли!» прохрипел наконец Слышко. Коротко и совершенно непонятно.
«Гад!» Еще короче и более понятно, наверно Всяковинное общество грабанули, давно говорил, что запирать домик надо все-таки на что-то более серьезное, чем на щеколду.
«Да как он смеет такое продавать, а?!!!» Нет, значит, бесценные коллекции на месте, оберегаемые хлипким замочком. Самому их, что ли, украсть в профилактических целях?
«Этож невиданно! Неслыханно! Да таких хоббитов…» тут Слышко затормозил, видимо не сумев домыслить, что ж такое с ними сделать нехорошее. Видать лишение десерта казалось ему недостаточно суровым наказанием, а оставление без ужина слишком страшным. Я мог бы конечно поделиться кое-какими ангмарскими наработками по сотворению нехорошего с неугодными личностями, но промолчал, заинтригованный непривычно эмоциональным монологом хоть и болтливого, но обычно спокойного хоббита.
«А тут еще Барвинка! Она тож хороша! Не дам, говорит, денег, уперлась и ни в какую. Нечего, мол, тратить монеты на какой-то хлам. Так и сказала «хлам»! Неслыханно! Дядя вернется с ярмарки, все ему расскажу! Тут дело такой важности, а Барвинка вредничает!» Слышко от возмущения опять потерял дар речи. Но в принципе дело стало ясным. Слышке предложили купить втридорога очередную дребедень, он кинулся за деньгами к дяде, по совместительству тукскому тану, а тот уехал на ярмарку, оставив на хозяйстве за старшую как обычно Барвинку, не склонную, в отличие от тана, баловать чудаковатого родича.
Пришла пора вставить словечко в разговор, а то Слышко явно был готов возмущаться еще пару часов - «Сколько денег то просят?» Слышко замялся: «Много, тридцать золотых… Нурли гад! Как увидел, что я в восторге, так сразу запросил гору золота! И ни в какую цену не сбавляет!»
Ого! Я и сам опешил от запросов неведомого мне Нурли. Хоббиты вообще предпочитают ценимые ими вещи не мерять деньгами – дарят или выменивают, редко за какую либо диковинку платили сколько нибуть существенные деньги. Максимальную цену на моей памяти дали на аукционе за настоящее копье эпохи войны Брандобраса Тука с гоблинами – аж пять золотых и, конечно, заплатил тукский тан после долгих уговоров Слышки, совравшего (а потом и сам ведь искренне в это поверил), что копье именно Брандобраса и выкупить его дело фамильной чести. А тут тридцать золотых!!! Фигасе! Что там у Нурли, Брандобрас целиком в доспехах? Или на продажу выставлена его знаменитая лошадка, он, помнится, был настолько крупным хоббитом, что, судя по преданиям, ездил на настоящей лошади, а не на пони? Я очень хорошо понял Барвинку, отказавшуюся дать такую прорву денег на какую то старую ерунду. Видимо выражение моего лица стало настолько выразительным, что Слышко поспешил удариться в подробности, пока не получил безоговорочный отказ.
У Нурли рукопись. Старая, очень-преочень. Видимо самая старая на данный момент в Шире, древнее самого древнего списка о даровании хоббитам земли на границе королевства Арнор. А по важности цены немалой – да не денежной, а исторической. Ибо написал эту рукопись много веков назад некий хоббит, участвовавший, тут уж надо признать, факт действительно потрясающий, – в битве при Форносте, когда ангмарцы взяли последнюю столицу Арнора, а потом некоторое время скитавшийся аж вместе с королевским отрядом. Рукопись большая, хоббиты вообще склонны к писанине, старик Торбинс, говорят, пачку бумаги в день исписывал, а еще в ней полно рисунков и карт разных, видать хотел хоббит все деткам и их потомкам расписать подробно. Потомки правда рукопись закинули в хлам и там она валялась веками, пока Нурли не решил перестроить свою хибару и не нашел в забытой и заваленной землей дальней каморке сундук, где среди всякого гнилья и нашлась рукопись. Решив подзаработать пару медяков на ремонт, Нурли притащил сундучок во Всяковинное общество, где дурак Слышко, невероятно обрадованный находкой, не удержался и выболтал, какая уникальная вещь предложена на продажу. Нурли не будь глупцом и загнул цену, резонно решив, что у слышкиного дядюшки - тана деньжата водятся.
Тут пришлось задуматься. С одной стороны деньги были большие, и я совершенно не разделял слышкину уверенность в том, что тан готов золотом заплатить за рукопись. С другой стороны, рукопись то действительно занятная. Мои друзья по обществу долгими вечерами спорили до хрипоты, правдивы ли старые предания о хоббичьем отряде, ушедшем защищать Арнор по зову короля, предок которого приютил их предков. Были ли хоббиты верны старым клятвам, имели ли они законное право на Шир или потеряли его, не оказав помощи гибнущему королевству? Не было конца разговорам и домыслам, а тут важнейший документ, без сомнения оправдывающий слышкиных да и прочих хоббичьих предков. Ради хорошей репутации можно было и поучаствовать в выкупе реликвии, разговоры о которой пойдут по всему Ширу. Под эти разговоры и известность легко завести полезные знакомства и расширить предприятие, гномы моей работой остались довольны и на следующий год готовы были вложиться в дело серьезными суммами. Да и вообще, иметь самих Туков в должниках – дело выгодное. Так что через пару минут необычайно обрадованный Слышко получил не только мешочек золота, но и пони, чтобы скорее доскакать до Нурли и купить рукопись.
Весь день, разъезжая по делам и ведя вежливые разговоры со встречными - поперечными, я, как ни старался отвлечься, все равно постоянно думал о рукописи. Было какое то нехорошее предчувствие, отравившее весь день, ощущение что зря полез в это дело. И загвоздка была отнюдь не в жалости о понапрасну потраченных деньгах. Старинные вещи, тут понимать и чуять надо, они сами по себе дело хитрое и порой опасное, древние проклятия никогда не умрут, слышал я про любителей порыться в Брийских могильниках много рассказов, да каждый плохо заканчивался, мертвые незваных гостей не любили и беды преследовали даже случайных владельцев взятых с гробниц вещей. И случайный находчик старой хрени, пусть даже отрытой в собственном огороде, рисковал не на шутку. Дела старины были ой как кровавы и опасны, не всякую древнюю историю надо знать, не всякое предание далеких предков стоит вспоминать, не всякую старинную вещь вытаскивать на белый свет, пробуждая от сна непонятные таинственные силы. К тому ж интересуются стариной люди порой опасные и влиятельные, вроде ангмарцев и сарумановских прихвостней. Рукопись могла быть опасна сама по себе и становилась трижды опасна, если ее владельцем заинтересуется Око или Изенгард. Ясен пень, Всяковинное общество никогда не станет держать рукопись в тайне и раструбит всему Ширу о потрясающей находке, пусть я и стану их отговаривать, пугая далекими колдунами, в которых никто из хоббитов даже не верит. Оставалось надеяться, что в рукописи не будет ничего важного, и она не заинтересует никого, кроме чудаковатых хоббитов. Сам себя успокаивал и сам себе не верил.
Прям в воду глядел. Вечером, по приезду домой меня уже ожидали на крылечке двое. Первым был жутко расстроенный и весь в слезах Слышко. Второй гость был уж точно незваный и нежеланный. Глиндур Брендибак, он же Капитан Соломка, глава ширифов Бакленда и гроза всех контрабандистов Вековечного леса. Заодно та самая личность, что когда то публично пообещала сгноить меня в кутузке при поимке на территории Шира или повесить на суку при поимке непосредственно с контрабандным товаром в Вековечном лесу. Репутация у Соломки уже тогда была такая, что я, после первого же выслушивания подробного пересказа соломкиного обещания, не раздумывая, пустился в скитания в дальние края, оставив выгодный промысел и родные края. Вряд ли спустя столько лет Соломка помнил мои старые шалости, но его визит и внимание уж точно не сулили ничего хорошего. Вздохнув, я отпустил Шепота на конюшню и неспешно пошел к гостям слушать новости. Даж не железно, мифрильно был уверен, что плохие.

Выведать у Слышки все подробности произошедшей беды оказалось делом сложным и небыстрым, бедняга был просто не в состоянии говорить связно и без потоков слез. Соломка же после первого представления («Глиндур, да можно просто Соломка»), по милой хоббичьей привычке чувствовать себя в гостях как дома, запросто уселся у камина распробовать обнаруженную на столе бутылочку с ежевичным элем и больше не сказал ни слова.
Все же после пары кружек чая и тарелки плюшек (бедолага Слышко явно ничего не ел весь день), дело пошло на лад и постепенно я узнал всю несложную историю. Как ни спешил Слышко за милой рукописью, кое-кто успел пораньше. В Шире слухи расходятся мгновенно, так что о рукописи ценой в кучу золота к обеду знали все и вся не только в Занорье, но и в самом Хоббитоне. Потому заезжий купец с южан не поленился заехать по пути на ярмарку посмотреть на рукопись, а посмотрев, без разговоров выложил Нурли сто золотых, чем сразу сломил и без того слабое сопротивление вредного старикана. Примчавшийся Слышко чуть не упал замертво при известии о продаже рукописи, потом кинулся в погоню за купцом, догнал того на тракте, но южанин лишь рассмеялся в ответ на взволнованные призывы к справедливости и правилам хорошего тона. Более того, настаивающего на возврате рукописи бедолагу чуть было не поколотили потерявшие терпение охранники купца, и только необычайно своевременное появление Соломки спасло Слышку от побоев.
Подобное поведение громадин настолько было непривычно чудаку, что он искренне возмущался вмешательством Соломки, утащившего его ко мне домой, не дав изложить южанам самые убедительные и красноречивые доводы в необходимости оставить рукопись в Шире. Теперь Слышко взывал о помощи, мол не мог ли я поговорить со своими соотечественниками (громадин он не различал, что впрочем было характерно для хоббитов) и растолковать им, что рукопись уже была отложена для него. На крайний случай он советовал пригрозить злодеям его дядюшкой, который покажет им, где в Шире зимуют раки. На это я даж не знал что ответить. Объяснить несчастному хоббиту, что ему крайне повезло, южане вполне были способны забрать рукопись с его трупа на пепелище Занорья, было явно бесполезно. Потому пришлось туманно пообещать содействие, взять назад свои деньги и спровадить Слышку домой.
Радоваться однако ж было преждевременно. Вряд ли шириф Бакланда терпеливо ждал окончания нашей долгой беседы со Слышкой исключительно из-за врожденной вежливости и любви к халявной выпивке. С уходом несчастного Тука у Соломки наконец то должен был прорезался дар речи, так что я уселся в хозяйское кресло, прихватив последние плюшки и бутылку эля, и стал с большим интересом ожидать дальнейшего развития событий. 
Сперва заговорили, конечно ж, о погоде. Вопрос будут или нет осенью проливные дожди занял у нас полчаса, посвященные обсуждению всевозможных примет начиная от траектории полета дроздов над вечерними ивами до хромоты старого Шубинса, которая была самым загадочным образом связана с приближением особо неприятных дождей. Наконец вежливо согласились с тем, что будут дожди или не будет дождей – кто ж их знает? Потом обсудили будущую ярмарку и повздыхали о дикой дороговизне заморских товаров, что с ними поделаешь? Ай дорого, ай плохо. Покурили, выпили еще.
«Кстати о ценах» вопрос Соломки был небрежен как удар кошачьей лапы по надоедливой мухе «как невероятно взлетели цены на старинные предметы! А Вы что думаете по этому поводу?» Угу, вежливо согласился я, еще немного и самыми выгодными невестами станут старушки, у которых старой рухляди полны чуланы.
«Да, рухлядь нонеча пошла ценная» Соломка поворошил палкой дрова в камине «и жаль, что она порой попадает не в те руки. Бедный Слышко! А что Вы собираетесь предпринять по возврату рукописи?» Выслушав в ответ клятвенные заверения, что рукопись мне совершенно безразлична, так что никакие действия, уж тем более нарушающие ширские законы, не последуют, Соломка сильно удивился и призадумался.
«Странно» заметил он, пристально глядя на меня «для человека, совершенно незаинтересованного в рукописи, удивительна проявленная ранее готовность расстаться из-за нее с кучей монет». Я пожал плечами, мол у каждого свои капризы, захотел - расстался. Захотел - передумал. Такие вот мы, громадины, все из себя загадочные и непонятные. Про выгодность дружбы с Туками Соломка и сам мог понять, не задавая дурацких вопросов. Я ж не интересуюсь, как так вовремя шириф Бакленда оказался на пустынной дороге между Занорьем и Хоббитоном вдали от своих владений.
Соломка помолчал, попыхтел трубочкой и выдал совершенно неожиданно: «А было б неплохо, если слышкиного злодея-купца, который, кстати, остался ночевать в Хоббитоне, завтра днем ограбили бы прямо на тракте. Тем более что большинство стражей границ следят за порядком на ярмарке, а патруль с тракта отзовут на поиски пропавшей коровы в лес. Так что тракт будет совершенно пустынен, кроме южан никто не уедет с ярмарки так рано».
Настал мой черед удивиться. Последуй такое предложение от стражи в Ост Фороде или Ост Гуруде, так дело обычное. Но в Шире, да еще от Соломки? Мир действительно менялся прямо на глазах. Мое молчание Соломка воспринял как колебание и поспешил уверить, что никакого подвоха нет, ловить грабителя или грабителей никто не станет, я могу оставить себе все купеческие деньги и лишь рукопись отдам Тукам, конечно же, тайно. Фигасе, ошарашено подумал я, прямо безумие какое то. Ясень пень, Слышко возлюбил рукопись за старину и интересность, купец – за награду даже не прямо от Сарумана, а от кого-то из многочисленных мелких изенгардских прислужников, но что такого Соломка нашел в древней бумаге?
Он явно не был дураком, решившим словить шальных денег за рукопись. Все малое, что я знал об этом хоббите, указывало на личность умную, бывалую и крайне опасную. Соломка мог зарабатывать горы золота согласившись закрыть глаза на контрабанду табака и эля, так что корыстный интерес изначально надо было отбросить. Какие еще мотивы могли быть? Желание угодить Тукам? Так Брендибаки сами по себе не уступали Тукам ни положением, ни богатством, а Соломка помимо этого лично обладал колоссальным влиянием, являясь одним из самых значимых командиров стражей границ, В пору Тукам искать его расположения, а не наоборот. Рисковать своим положением, репутацией и даже свободой ради какой то древней бумажонки? Бред какой то. Что-то важное я не знал либо о рукописи, либо о Соломке, либо о тайнах ширской политики. Либо обо всем этом скопом. Моргот бы побрал бы этот тихий хоббичьий омут!
«Соломка» проникновенно начал я, по доброму взглянув на хоббита (чтоб ему провалиться) «объясни мне сперва, почему предложение сделано именно мне, честному добропорядочному торговцу, а не десятку буйных хоббитов, коих легко найти даже среди стражи? И почему вообще ты так озабочен какой то старой рукописью, интересной только чудикам с Всяковинного да всяким торговцам стариной?»
«Давай отвечу сперва на второй вопрос, а потом уж на первый» Соломка уставился на огонь в камине так, будто в нем видел сразу прошлое, настоящее, будущее и голых эльфиек «Думаю, мы оба знаем, что сейчас происходит в Смиаглах. Слышко уже рассказывает тану свою историю, расписывая ценность рукописи и подлость южан. К утру все Туки поголовно будут чувствовать себя обманутыми и обворованными. К вечеру завтрашнего дня благодаря Всяковинному обществу будут в ярости все старейшие семейства Шира, так как у каждого почтенного рода есть предок, якобы ушедший сражаться за короля в Форност, и потому, скорее всего, упомянутый в купленной южанами рукописи. И скоро эти почтенные хоббиты придут к мэру Хоббитона и начнут ругать его за бездействие, а мэр вызовет меня и спихнет всю ответственность на стражей. И что я скажу уважаемому и очень рассерженному собранию? А скажу им то, что южане владеют рукописью по праву, честно заплатив за нее Нурли. Старикан поступил, конечно, нехорошо, пообещав рукопись Слышко, а продав ее купцу, но ни один судья не признает от этого совершенную сделку незаконной. Потому ширифы не имеют никакого права отобрать рукопись у купца. Да и сами власти Хоббитона слишком уж зависят от торговли с югом и никогда не станут сориться с купцами».
Слышко помолчал и продолжил: «Но ведь история на этом только начнется. Южанами уже многие недовольны, виня их во всем подряд: в разбое, росте цен, нашествии саранчи и в появлении волков. Найдутся бедовые головы, что полезут на громадин с кулаками, а те непременно достанут мечи. Я не знаю, кто эти южане и какие силы стоят за ними, но в состоянии понять, что эти люди организованны и опасны. И ничем не похожи на людей с Бри, с которыми можно подраться в таверне, а потом быстро помириться. Так что лучше, если рукопись просто исчезнет, и страсти улягутся сами по себе. Южане будут искать случайных разбойников в далеких краях, а мы мирно жить дальше. Для этого надо конечно чтобы рукопись отобрал человек, а не хоббит. И единственный человек в Занорье не из южан как раз проявляет интерес к рукописи и, конечно же, совершенно случайно также имеет в наличии дома кучу оружия. У него также есть такие полезности как быстрый черный конь и друзья за пределами Шира, у которых можно пересидеть то время, когда южане ищут грабителя».
Должен признать, план был хорош. Только все равно крайне не хотелось лезть в это дело. Соломка при всех своих подозрениях не представлял на что способны южане и их таинственный Шарку, за которым явно стоял Изенгард. На грабителя, посмевшего ограбить купца ради ценной древности, будут охотиться с размахом, перероют весь Шир, потом пошлют людей и кое кого пострашней во все дальние уголки Эриадора. Это только по мнению Соломки Бри или Чертоги Торина далекие и безопасные убежища от шайки проходимцев с юга, для Сарумана и его слуг мир гораздо меньше и доступней – из под земли и то достанут.
Так что надо бы решительно отказаться, но с этим явно намечались сложности. Соломка мог обойтись вовсе без моего вмешательства, с ветеранами пограничья в подчинении и опытом действий в Вековечном лесу ему несложное дельце устроить засаду купцу при малой охране на удобном участке пустынного тракта. Потом не оставить живых свидетелей, а южанам сообщить об отряде вооруженных громадин, с боем ушедших сразу на север, запад или восток, подальше от Шира, несмотря на все усилия стражей границ. Куча свидетелей, конечно же, подтвердит и красочно опишет зловещих грабителей, издалека пришедших и еще дальше умотавших. Никогда не поверю, что такие фокусы Соломка уже раньше не проворачивал. Но он пришел просить меня о помощи, видимо с уверенностью, что по какой-то причине не получит отказ.
Блин, в лучшем случае он принимает меня за следопыта, готового помогать всем и вся чисто из-за самоубийственных наклонностей и страстью обзаводиться многочисленными могущественными врагами. В худшем, Соломка имеет в запасе способ обеспечить мою заинтересованность. Затянувшееся молчание вредный шириф прервал, неожиданно заговорив небрежным тоном о странностях наступающей ярмарки. Мол судачят, что многие местные фермеры не приедут на ярмарку торговать вообще, оттого хорошего табачку на зиму и закупить то будет трудно. Интересно, куда делся этот табак, сами что ли фермеры его скурили али год выдался неурожайный?
«Помнит меня по Вековечному лесу, гад, ой помнит» тоскливо подумалось в безнадежной тоске. И я, и Соломка отлично знали, где этот табачок – едет себе спокойно в Чертоги Торина. Разумеется, большая часть торговли рогами и копытами изначально была прикрытием для контрабанды табака. У гномов новомодная привычка стремительно входила в моду, а власти Хоббитона в приступе жадности обложили продажу табака за пределы Шира таким налогом, что честно им торговать выходил сплошной убыток. Старые контрабандистские навыки и связи сильно помогли, деньги вертелись немалые, благо благоразумных фермеров запреты чинуш с Хоббитона волновали мало, плати наличными и вывози, а что ночью да забытыми старыми тропами – так то мелкая блажь покупателя, на фоне местных причуд почти что пустячок. Занорские стражи были прикормлены и телеги с «рогами и копытами» пропускали беспрепятственно.
Карты были раскрыты. Догнать медленные телеги нетрудно, откажись я от дела, Соломка мигом организует перехват и проверку груза. Мы оба знали, что там найдется вместо необлагаемых налогом рогов и копыт и даж не стоило проговаривать это вслух. По нонешним временам мелкие контрабандные шалости не тянули более чем на полгода ширской тюрьмы с весьма тепличными условиями, но вот неизбежная конфискация товара грозила гораздо более серьезными неприятностями. По выходу с тюряги меня уже будут ждать несколько крайне злых гномов с очень неприятными вопросами по поводу неполученных доходов и возврата вложенных денег с процентами. Как на грех, в эту партию табачка вложились длинобороды, которых дурить можно было только раз в жизни, когда надумаешь помереть медленно и мучительно.
Потому пришлось сперва согласиться с тем фактом, что местные фермеры действительно странный народец, а потом согласиться и с тем, что не помочь в беде Слышке, Тукам и всему Ширу я никак не могу – разумеется, по доброте душевной и ради торжества добра и справедливости сделаю завтра все, что могу. Соломка горячо поблагодарил меня за добрую волю в спасении Шира от имени всех скопом спасаемых хоббитов и тут же откланялся. Не иначе торопился организовывать запасной план перехвата купца на тракте на тот случай, если его «добровольный» помощник передумает, и к утру будет уже удаляться от добропорядочного Шира на огромной скорости.
Но драпать смысла не было. Главное, куда? Бри был сейчас не самым гостеприимным местом Эриадора. Чертоги Торина вскоре после моего бегства из Шира будут мало чем отличаться от Ангмара по числу желающих заполучить мою тушку целиком или частями. На юге Саруман подчинил своей власти все и вся. Оставался последний вариант - Форохель. Сидеть там с пейко и с медведями в теплой пещере и подвывать метелям.
Однако ж и возвращать рукопись грабежом означало обеспечить себя будущим мрачным и беспросветным. Что толку с хороших отношений у гномов и хоббитов, если Саруман объявит награду за мою башку? Среди гномов найдется сразу же немало желающих обогатиться, тут и обольщаться лживыми надеждами не стоило. Спасением было бы мирное возвращение рукописи. Однако вопрос вопросов как это сделать? Заплатить больше чем Саруман явно не удастся, тем более что маг платил не монетой, а властью. Нынешний владелец рукописи не продаст ее ни за какие деньги, справедливо рассчитывая, что получит выгод на юге больше, чем можно купить даже за мешок золота.
Идеальным было бы вмешательство третьей силы, на которую посыпались бы все шишки, но следопытов звать было поздновато, а вот кто еще влез бы в эту историю к моей величайшей радости? Раздумья, раздумья, да итог все равно выходил один. Трудно быть лисой на охоте – со всех сторон собаки да охотники. И что делать лисе, когда бежать и прятаться бесполезно?
Когда догорели дрова в забытом камине и закончился эль, идея пришла сама собой. Лиса должна не бежать, не прятаться, не пытаться договориться с собаками и вообще не должна отвлекаться на пустяки. Она должна притвориться одним из охотников!
Завтрашний денек обещал быть интересным.

Ранним пригожим утром ехал на ярмарку и терзался мыслью, что будет, если идея, ночью казавшаяся гениальной, при столкновении с реальностью обернется полной глупостью? Притвориться ангмарским колдуном было достаточно легко. Отыскались среди запасов и шикарная темно-багровая мантия, исшитая черными письменами и символами Ока (еще с гардероба Мордага, все хранил до удобного случая запродать ее втридорога владельцу какого-нибудь богатого театра – с такой мантией любой актеришка будет выступать на бис в роли злодея) и зловещего вида колдовской кинжал (с того же источника, его почему то дружно боялись брать все перекупщики краденного от Эвендима до Бри, дурацкие суеверия мешали). Шепот был хоть куда злыдень сам по себе без дополнительных ухищрений, оставалось только отвязать с его сбруи красивые кисточки, да прицепить к седлу длинный старинный меч, подаренный следопытами после особо затяжного и опасного похода в Форност. И вот уже едет по Ширу злодейский ангмарский колдун – окружающим на ужас, себе во спасение. Сомнения в действенности плана однако ж росли по мере того, как встреченные по дороге хоббиты не только не пугались, но откровенно посмеивались над столь странным для них всадником. Видимо думали, что во «Всяковинном обществе» сбрендили окончательно и ввели униформу как можно более нелепее. Конечно, трудно бояться давно знакомую морду, которую пару раз облапошил при продаже овса и с которой регулярно пьешь пиво в «Окуньке», но хотя бы коня и оружия могли побояться?! Непуганые дураки, да при виде такого наряда всяк прячется что в Ангмаре, что в Форохеле, что в Северном нагорье! И что, блин, прикажите делать, если купивший проклятую рукопись купчина также окажется обычным дурнем, не знающим о мире ничего за пределами поездок по мирным ярмаркам? Примет еще за бродячего фокусника и замаешься объяснять про Ангмар и насколько опасны колдовские морды оттуда.
Счастье, однако, было в кои-то веки на нужной стороне. Купчина, судя по тому как побледнел при моем виде, вполне представлял себе что такое Ангмар и что за гады тамошние колдуны. Его охрана, мгновенно растворившаяся в толпе, явно была тоже в курсе, тут не мирных хоббитов запугивать, бегите – бегите! Надо сказать, что я как раз предварительно курнул «Вредного репейника», одного из самых забористых сортов табачка в Шире, мерзкой штуки, которую пользовали особенно стойкие извращенцы с хоббитов, а люди вообще не могли курить без тяжелых последствий для мозгов и здоровья. Так что мое лицо было нужного землистого оттенка, а глаза выпучены и страшны – как раз в образ злодея с севера.
Купец как завороженный, молча смотрел на меня и на Шепота, как мы степенно подъезжаем, расталкивая зазевавшихся покупателей, как я неторопливо слезаю с коня и подваливаю к прилавку. Народ вокруг, нутром почуяв неладное, разбежался, не дожидаясь зрелищ.
Начало было удачным, оставалось выторговать у купца рукопись под видом опасного союзника, которого лучше не злить. Без лишних слов я выкинул на прилавок мешочек с золотом, развязал его, а рядом воткнул кинжал. Купец почтительно рассмотрел новехонькие ангмарские монеты, мертвенно заблестевшие под веселым ширским солнцем, и с еще большим вниманием уставился на кинжал, выглядевший в ярком наполненном всеми красками мире развеселой ярмарки как кусок тьмы – ослепительно черный, весь из ломаных изгибов и острых краев.
«Непорядок, союзничек» прохрипел я «рукопись, что вчера купили – наша. Понимаю, что не со зла, типа не знали. Но Король с Карн-Дума будет зол, очень зол. А мне трудно объяснить урукам вон в том лесу, что у нас тут друзья и это типа недоразумение, а не пакость Железной короне. Терпенья у ребят ваще нету, им лишь бы убить кого то, да помедленней»
Купец позеленел и заверил меня, что все происшедшее явное недоразумение и он, конечно же, не хотел обидеть дорогих друзей Шарку, верным слугой коего он является. Но с рукописью он сам решить не волен, хотя…. Он уставился на кинжал и явно не мог оторвать глаз от такой прелести. Видимо очень хорошо представил, как такая занятная штука будет резать ему горло или кишки.
«Решать будем мы, сговоримся» Я толкнул к нему мешок «Двести золотых. Что взяли за рукопись, а также подарочек Вам лично, уважаемый. Ну или…» Я демонстративно тоже уставился на кинжал. Со стороны мы выглядели конечно занятно. Два мужика в странных одеяниях, увлеченно рассматривающих кусок замысловатого железа, воткнутого в прилавок. Шепот подошел и тож уставился за компанию на кинжал красными глазищами. Такие вещицы ему нравились.
«Ну блин, купчина тупая» думал я, стараясь выглядеть спокойным. «Ну сообрази, дурень, что сто золотых ты сможешь оставить себе, ты же уже явно доложил что потратил сто на покупку, а охрана твоя не видит сколько монет в мешочке. Я то конечно Тукам скажу, что заплатил за рукопись триста монет, нервы мои весьма дороги, а тан не обеднеет. Ну, блин, соглашайся, иначе придется тебя ждать на тракте да бить или просто ребятки Соломки убьют нас там обоих и свалят все на разбойников. Спаси таки и свою шкуру и мою!»
Купец вздохнул, облизнулся на золото и вытащил из-за пазухи ворох бумаг. Я бегло глянул на старинную вязь письмен. Это явно была нужная рукопись! Благодарно кивнул купцу, я вытащил кинжал с прилавка, уселся на Шепота и степенно дал деру домой.
Возле моих хором уже ждали двое – Соломка и изнывающий от нетерпения Слышко. Соломка сильно изумился моему виду, а еще больше моему рассказу – как все мирно и хитроумно разрешилось. «Слишком просто» заявил он по окончанию «и охрана разбежалась без попытки вступиться? Бред какой то, южане опасны и тут пугаются одного человека?!» Я снисходительно посмотрел на Соломку – окружающим всегда трудно признать какой ты умный и талантливый, что уж тут скрывать – а вот факт, решил все быстро и мирно – без драк и трупов. «Смотря какого человека, ха! Да я разгонял целые отряды разбойников и валил орков десятками!» «Ну ты герой!!!» Слышко был в восторге, нежно рассматривая спасенную рукопись «весь Шир у тебя в долгу!!! Завтра же соберемся в обществе и устроим чтения вслух для всех желающих!» «Пришлось заплатить правда втридорога» добавил я ложку дегтя, но Слышко с легкостью отмахнулся «Дядя все заплатит, главно рукопись! Что за чудо, моя прелесть! Какие карты!!!»
Один Соломка стоял задумчив и мрачен. Наконец он что-то решил и заявил, чтобы мы ни ногой со двора оба – он, мол, сейчас приведет стражей и лично отконвоирует нас в Смиаглы. После чего сел на пони и ускакал. Ну, я то и так никуда не торопился. Можно было радоваться и наслаждаться жизнью. Мы со Слышкой поели- попили, а потом устроились на лавочке у стены дома во дворе, греясь на солнышке, где я стал рассказывать хоббиту, откуда взял такие чудесные мантию и кинжал.
«И вот на вершине самой высокой черной башни Карн-Дума зловещий верховный жрец уже занес этот кривой кинжал над беззащитной эльфийской принцессой, привязанной к алтарю, как внезапно уууу!!! Выскакиваю из-за камня, мечом первого колдуна хрясь, второго пинком бац – да так что он через парапет и полетеееел – с ужасным криком - вниз! А тут еще пятеро орков и ко мне бежать, ну первых мечом по башке, а троих из лука пиу-пиу! А главный у них все бормочет что-то зловещее, да вытаскивает громадный черный меч, весь в рунах колдовских! Ну да я не боюсь и кидаюсь в атаку. А тут…»
Судьбу жреца и принцессы Слышке узнать уже не довелось, так как события во дворе внезапно стали динамичней и интересней любой байки. Около моей головы просвистел арбалетный болт и с визгом вогнался в стену дома аж до оперенья. Пока мы со Слышкой ошарашено вертели головами да туго соображали, что это было, еще пара болтов присвистело из-за забора, позади которого вдруг замаячила неслабая толпа народа. Слышко ойкнул, прижал к груди рукопись и мигом юркнул под крыльцо. Глупое решение, если подумать, так что за ним я не полез, а рванул к двери в дом. Если нападавших мало, устрою им гоблинью мать, перестреляю с лука, пока бегут через двор, если много – уйду через заднее окно кустами к Занорью. Видя мое отступление, во двор вбежали пятеро – все люди Сарумана, все хорошо вооружены. Дела были плохи. Ну ё-мое! Провели как малого! Надо было сообразить, что охрана купчины не просто удрала, а побежала за помощью, и что купец так легко отдал рукопись, потому как знал, какая толпа заявится ее возвращать.
Заскочил в дом, еле успев захлопнуть дверь перед носом нападавших, схватил топор в сенях и побежал в заднюю комнату. Оставалось надеяться, что Слышко отделается побоями, пока бегаю в Занорье за стражами, а рукопись так балрог с нею, выжить бы. К моему несчастью, в задней комнате выяснилось, что ставень на окне уже ломают снаружи и, судя по гвалту, явно не один человек. Последним шансом спастись оставалась конюшня, но чтобы туда попасть требовалось вернуться во двор, благо бандиты со двора за мной в дом не пошли, видимо думая, что меня уже схватили их друганы, зашедшие сзади. Не ждали злыдни, что в отличие от беспечных хоббитов, у меня были надежные и вечно запертые ставни, которых еще хрен сломаешь. Так что надо было удивить дворовых гостей, а не ждать тех гостей, что так целеустремленно рвались в окно. Пинком распахнув дверь, я застал всех пятерых на крыльце, увлеченно высматривающих Слышку внизу и спорящих как бы его оттуда достать, не запачкав слышкиными мозгами рукопись. Мешкать вредно, ближняя к двери парочка получила топором прежде, чем сообразила, кто именно изволил выйти. Мимо остальных удалось пробежать и метнуться к конюшне. И вот там вышел облом. Мой верный конь при шуме драки то ли удрал, преследуемый врагами, то ли наоборот, сам кого-то гонял в окрестностях. Тут было без разницы. Главно конюшня оказалась пуста, а к ней уже бежали с нехорошими намерениями не только те трое, что пережили мое появление на крыльце, но еще несколько человек, до того таившиеся за забором. Отбросив топор, я ухватил меч, оставшийся на конюшне после утреннего похода на ярмарку, и ткнул его в самого быстрого из южан, радостно вломившегося на конюшню. Сталь была хороша, а разбойник не изволил носить броню. Увидав выпадающую с конюшни тушку с разрубленной грудью, оставшиеся вмиг утратили былой задор и стали подходить осторожно. Я не Валар весть какой мечник, но тут ребята явно не имели дел ни с кем серьезней больного старого гоблина. Все вместе вломиться на конюшню они не могли, а мой меч по длине сильно превосходил их короткие тесаки да кинжалы. Этот факт не давал оснований для героизма в рядах воинства Сарумана. Хотя у них есть арбалет, с тревогой вспомнил я и поспешно отошел вглубь конюшни.
У них оказалось и кое-что посерьезней, как стало ясно с того факта, что конюшня внезапно загорелась. Чистым волшебным пламенем, вся сразу, еле успел выскочить обратно во двор к гостям, радостным смехом встретившим мое возвращение на сцену. У забора стоял колдун, самый настоящий, с посохом и в серой мантии со знаком Изенгарда на груди. Он дал отмашку своим головорезам и те почтительно расступились, предвкушая забавное веселое зрелище по поджарке моей тушки.
Я сделал последний шанс договориться мирно, перебросив бесполезный меч в левую руку и вытащив кинжал. «Я слуга Железной Короны! Вы не охренели ли нападать на союзников, назгул вас побери? Счас всех пожгу черной магией!»
«Союзничек» презрительно бросил колдун, совершенно не впечатленный ни моей речью, ни кинжалом, ни изрядно уже подпачканной мантией «Слуга древних и дряхлых в бессилии призраков! Саруман смеется над вами! Его сила развеет все ваши мороки и пустые угрозы! Вздумали лезть в дела нашего хозяина и угрожать нашим людям?! Так узрите, что бывает с теми наглецами, кто вздумает перечить Изенгарду!»
«Капец», печально подумал я «что за мир, никакой верности союзникам, выживу, накатаю жалобу Мордириту какие гады тут ошиваются, ей ей!» Впрочем, надо было доиграть роль до конца, так что вместо слов пощады южане услышали наговор теней – одно из простейших заклятий ангмарских колдунов, обращение к Королю-Чародею. В моем исполнении нихрена ж не сработает, но вдруг да одумаются изенгардцы и забоятся Мордора? Головорезы действительно отшатнулись при мрачных звуках заклятья, а колдун наоборот засмеялся и поднял посох. Дальнейшее было неожиданностью для всех. Включая меня, разумеется. Рука, держащая кинжал, судя по ощущениям, стала ледяной, на сердце навалилась лютая тоска. Точь в точь как с тем артефактом, что был утащен с Уругарта! Перепугавшись этого могильного холода (хотя казалось, куда еще больше бояться) я кинул кинжал в колдуна. Тот, разумеется, испепелил его еще на подлете, но, диво, кинжал не стал пеплом, а обернулся облаком фиолетового дыма, сразу распавшимся на несколько частей, полетевших к ближайшим южанам и к колдуну. Первые попавшие в облако люди загорелись фиолетовым пламенем и заметались в панике по двору. Колдун перестал смеяться и резко отступил за забор, размахивая посохом и выкрикивая защитные заклинания. Не ждал гад магического привета! Знай Ангмар!!! Ну и примазавшихся к Ангмару, тоже не лыком шитых. Фиолетовый дым, почуяв вражескую магию, бросил гонять головорезов и устремился к колдуну с разных сторон причудливыми извивающимися змеями. Тут и было бы мне спасение – колдуну не до меня, он яростно бился за свою жизнь в магическом поединке, пережившие дым южане либо лежали и потихоньку догорали, либо убегали в ужасе, бросая оружие, да с дома выскочила очередная команда, выломавшая таки мои верные ставни. И у них были арбалеты.
«Тъйоданай» крикнул колдун и ударил посохом. Странный дым с кинжала бессильно опал на землю, на меня были нацелены три арбалета, а колдун, скривив морду, явно готовил самую пакостную пакость со своего арсенала.
«Это ширская стража! Всем бросить оружие!!!» Соломка!!! Родненький!!! Этот славный хоббит вернулся как нельзя более вовремя!!! Да еще с толпой стражей, так что южане оказались под прицелом пары десятков луков, а еще три десятка стражей грозно замерли с дубинкам наготове. И это были не местные увальни – стражи с границ Вековечного леса, народ бывалый и храбрый!
Колдун сверкнул глазами, но опустил посох. То ли у него не осталось сил на мощную магию, то ли действовал еще приказ Сарумана скрывать свои истинные намерения перед хоббитами, но боя со стражами он не хотел.
«Этот человек враг Шарку! Он виновен в разбое, черной магии (блин, ну кто бы говорил то?!!!) и убийствах!!! Он не под охраной уважаемых ширских властей!»
Соломка был суров «Это мне решать, кого я охраняю, а кого нет! Если Вы выдвигаете обвинения против этого человека, то подайте жалобу в мэрию Хоббитона и вас рассудит суд». «Да они первые!!! И сразу давай стрелять с арбалету!!!» Слышко вылез из-под крыльца как нельзя более вовремя, в пятнах чужой крови (с убитых мной на крыльце) и с драгоценной рукописью в руках «А потом как кинутся ко мне!!! И кинжалами махали!!!»
«Вот!» Соломка кивнул на Слышку «за вами нападение на хоббита, попытка убийства и поджог».
«Арестуешь нас, ширриф?» колдун был само злорадство, его люди мрачно смотрели на стражей и не спешили убирать оружие « у нас очень влиятельные друзья и даже в Хоббитоне поверят нам, а не этому человеку и его сообщникам с обманутых местных».
Соломка посмотрел на колдуна спокойно «Немедленно убирайтесь вон в свой лагерь и ждите судебных исполнителей. Это наша земля и наш закон. Я отдам приказ сразу задерживать любого громадину, кто зайдет к нам с оружием и стрелять в любого, кто будет сопротивляться»
«Ты пожалеешь» Колдун скривился от ярости и злобы «ты сильно пожалеешь, глупый наглец, что влез в дела Шарку!!»
«Вон» спокойно повторил Соломка и стрелы его стражей в ожидании уставились на колдуна. Тот сплюнул и удалился прочь со своими людьми.
Соломка вздохнул «Быстро в Смиаглы. Я оставлю тут парней присмотреть за домом и прибраться». Он посмотрел на двор, на догорающую конюшню, на тела убитых и пятна от пламени «Тану трудно придется. Натворили вы делов. Магия да еще и убийства – отродясь такого не было»
«Да ладно» Слышку трясло от пережитого страха, но он старался держаться бодро «Мой дядя смелый и влиятельный! Да он мигом этих южан приструнит и порядок наведет!» И мы двинулись в Смиаглы под охраной стражей, не задержавшись даже забрать мои вещи с дому, мало ли сколько людей Шарку окажется поблизости.
На полдороге в Смиаглы мы сперва нашли брошенный арбалет, а потом увидели Шепота, злорадно дотаптывающего уже покойного южанина, видимо излишне храбрый арбалетчик стрельнул в мою конягу и поплатился сполна. Крепкий был малый, столько успел пробежать, прежде чем Шепот его догнал. Оттащив разошедшегося не на шутку коня, к Тукам далее двинулся уже верхом, надеясь, что тан не будет медлить и раздумывать.

Тан действительно не стал медлить и раздумывать. Он мрачнел все больше, по мере того как выслушивал нашу историю. 
«И вы посмели притащить эту хрень в Смиаглы?!» буквально взорвался тан после того, как Слышко пробормотал финальное «дядяпомогитут такаятолпапозадибежитивсе сплошьзлодеи». «Мало нам хлопот, а тут еще черная магия и убийства!» буйствовал тан «и где, прямо под носом! А теперь, после таких безобразий, вы просите помощи?! Да чтоб утром же этой жуткой рукописи не было в моем доме!». «И куда ее девать?» Соломка был мрачен «стоит ей покинуть Смиаглы как южане снова попытаются ее заполучить. Пока по счастливой случайности никто из хоббитов не пострадал, но, боюсь, после сегодняшних разборок все маски сброшены, и никаких вежливостей не предвидится. Всяковинное общество не сможет само уберечь рукопись, а охранять ее половиной ширской стражи никто не позволит». «Уничтожить и дело с концом. Продать южанам втридорога. Увезти из Шира подальше. Вариантов много» отмахнулся тан «И молчи блин, Слышко, про историческую ценность! Никакая рукопись не стоит войны. Мое решение окончательно и бесповоротно. Утром выметайтесь».
«Можно отвезти рукопись в Забрендию и хранить там» Слышко с надеждой посмотрел на Соломку, тот, однако, признался, что и Брендибаки вряд ли будут рады такому подарочку. «Никто в Шире не станет связываться с предметом, вокруг которого быстро образовываются трупы и черная магия. Потому я за избавление от рукописи. Но и южанам отдавать ее не стану». Я скромно предложил свои услуги – отвезти диковинку эльфам в Ривенделл. А потом, когда все успокоится – забрать обратно. Шир стал слишком негостеприимен, а после фокусов с кинжалом хоббиты всяко не станут иметь со мной какие-либо торговые дела. Трудно будет объяснить, что я вообще не причем практически - на черную магию не способен и с Ангмаром с их детских страшилок не дружу. Мало ли, пошутил, так что сразу ярлыки навешивать злодея-колдуна? Так что лучше было смотаться добровольно и крайне быстро. Тан кивнул «Чем дальше увезешь, тем лучше. Деньги дам. И не возвращайся! Лучше вообще у этих самых ельфов-гфельфов и сиди!». «Дядя, я поеду тоже» Слышко при упоминаниях об эльфах мигом позабыл все горести «заодно и выпишу по дороге самое интересное!». Присутствующие на совете скептически посмотрели на новоявленного героя. Пара смелых мышей уже представляла для него крайне опасную банду. «Нет уж» тан был суров «сиди, дурень, дома и вообще месяц с подворья ни ногой. Но с другой стороны, откуда мы действительно узнаем, что рукопись попала в нужные руки? Продаст ее этот прохвост в Бри и все дела». «Ну вот» со скорбью подумал я «столько подвигов и жертв на благо Шира, чуть не погиб, а что в ответ? Подозрения и недоверие!». Конечно, не стал бы я эту рукопись продавать в Бри, там сейчас не до старинных диковинок. Отвез бы в Чертоги Торина да сбагрил бы любителям древностей, коих среди богатых гномов хватало. «Едь ка ты, дружок, вместе с человеком» обратился тан к Соломке, который оторопел от неожиданности «Само то будет. И южанам скажем, что ты по своей инициативе стражу собрал. Пока ездишь, все и забудется». Ха! Соломка явно не ожидал такого предложения, но что ему оставалось делать? Тан открыто заявил, кого выставят виновником всех событий ради сохранения торговли с Саруманом. Что ж, решили все быстро и разошлись. Слышко поспешил скорей в оставшиеся до рассвета часы делать выписки с рукописи, тан пошел проверять посты ополчения Туков, чтобы ночью нас всех ненароком не вырезали разбойники, Соломка шептался со своими стражами, видимо поспешно обговаривая дальнейшие их действия. А я пошел на кухню, разумно решив, что наесться перед дальней дорогой будет само то.
Я брел по пустым темным коридорам Смеаглов, во все той же грязной ангмарской мантии (Соломка пообещал послать стражей за моими вещами, если они пережили визит людей Сарумана) и думал печальные думы, когда за спиной негромкий голос произнес слова древнего пароля «Карн-Дум и Око!». Застыв от изумления и испуга, я все же сообразил ответить «Вечность Железной Короне!» и стал ожидать – удара ли кинжала в спину или благодарности от далеких северных владык. На мое счастье последовало второе. Незнакомец вздохнул «В Карн-Думе опять переборщили с конспирацией. Мне ничего не было известно о вашей миссии, прошу отметить это в рапорте. Разумеется, теперь готов оказать любую помощь». «Фигасе» я был поражен «мало мне сарумановцев, так теперь в Шире есть и ангмарское подполье?! Бежать, бежать с этих краев скорей!!!». Однако грех было не воспользоваться шансом «Много ли поблизости южан? Что известно об их колдуне?». «Этих тварей полно поблизости, весь южный тракт кишит ими. Не знаю, зачем Саруман нагнал столько народу, но владык это беспокоит. В последнем письме с севера они пообещали лично разобраться с нашими южными «друзьями». Колдун появился недавно, все вынюхивал что-то возле Брийских могильников, но тамошний народ не любит чужаков и их любопытство, так что там ему устроили хороший прием. Но он силен и выбрался. Южане уверяют, что он ученик самого Сарумана и боятся его даже больше чем каких-то ужасных орков Изенгарда». «Можно ли с ним разобраться? Этот вредный тип может сорвать наши планы» «Увы, поблизости нет наших отрядов, а у меня слишком мало возможностей. Но уже северней Бри Железная корона имеет свой лагерь – доберетесь туда и будете в безопасности. Руины старой крепости на озере за лошадиными полями, от фермы на полпути в Пригорки поверните старой тропой на северо-восток и скоро встретите первые патрули. Я пошлю весточку, чтобы вас встретили. Чем еще могу помочь?» «Завтра я повезу рукопись на север, а хоббитам скажу, что еду к эльфам. Если удастся, обманите южан, закиньте наводку, что мы поехали в Келондим или Чертоги Торина» «Будет сделано, слава Ангмару!». Я быстро обернулся, но в темном коридоре уже никого не было. Осторожный гад, надо признать, но как вообще хоббит из Смиаглов стал ангмарских агентом?
Кухня после темных и неожиданно опасных коридоров была царством тепла и света. Царила там бабуля Тук, старушка, годами как бы не старше старины Торбинса, прославленного своим долголетием. Поколения Туков и их соседей рождались, взрослели и старели под бдительным присмотром бабули, отменной поварихи и строгой няни малышни. Бабуля знала все и про всех, ничто не ускользало от ее взора. Даже тан, которого она в детстве нещадно драла за уши из-за нежелания кушать тыквенную кашу, не осмеливался сказать ей слова поперек. Я лично был свидетелем, как услышав бабулин вопль «ах ты мелкий сорванец Боббер, опять спер пирог! Счас я тебя хворостиной!!!», все четыре поколения семейства Бобберов, приглашенных на день рождения тана, бросились в рассыпную как зайцы, причем шустрей всех оказался прадедушка виновника происшествия, который огородами ускакал аж до южной окраины Хоббитона, потеряв по дороге тросточку и вставную челюсть, и лишь там вспомнил, что он уже лет восемьдесят как не мелкий сорванец, а почтенный глава семейства. Помимо прочих талантов бабуля отменно готовила, оттого мало кто из молодых хоббитов мог устоять перед соблазном стянуть немного ее стряпни. Впрочем, старушка была доброй и сама охотно подкармливала желающих. На мое счастье, бабуле не спалось, и она была на кухне, так что вскорости я наелся вволю, заодно и рассказав бабуле все последние событиях, о которых она, разумеется, многое знала и без меня. Поколебавшись, я даже выложил ей разговор с ангмарским агентом. Бабуля мешала тесто, добавляя туда тертые орешки, и ворчала, как низко пали нонешние хоббиты. Я поддакивал, сытый и довольный. Вскоре на запах свежих булочек подошел Слышко, проглотил целый противень выпечки и сел у огня делать бесконечные выписки с рукописи. Бабуля отмахнулась от его предложения посмотреть рукопись. «Что толку?! Знаю я что там написано» «Как это?!» Слышко был поражен. Бабуля посмотрела на него с укоризной. «Это ведь сейчас молодые позабыли о Короле и старых днях. Мы то все помнили и внимательно слушали старших. И знаю, что Король вернется, как было обещано в старину». «Уже вернулся, бабуля» прискорбно отметил я «сидит в Карн-Думе. И Железная корона Севера ближе, чем все мы думали». «Ангмар восстал из тени» признала бабуля, изрядно меня удивив той легкостью, с которой старушка обсуждала совершенно неизвестные большинству хоббитов дела «но я говорю о настоящем Короле! Короле людей с великого города у озера, что на севере от Шира. О том Короле, за предка которого наши предки воевали у Форноста против древнего зла». «Да ладно!» отмахнулся я «старые дела, у людей нет короля, говорят даже в Гондоре и то наместник. А короли гномов далеко и не вмешиваются в дела других народов». Бабуля, однако, уперлась «Вернется Король, старики были умней нас, они знали! Когда то великая армия с Гондора приплыла на кораблях и разбила Ангмар. Кто знает, может и живут где-то далеко еще потомки древних королей и мы в час беды получим их помощь?» «Да уж тогда лучше Валар подождать» я не верил в добрые вести и пророчества из сказок «кругом враги, а вот друзей чтот не видно. Ни союзников, ни Королей». «Никто не знает всего» вздохнула бабуля «кто друг, кто враг. Но кто воюет против зла, никогда не будет одинок. В самый темный час придет помощь». Она, закряхтев, встала со скамьи и пошла в чулан. Долго там копалась и вернулась не с корзиной яблок и не с мешочком муки – а с копьем. Воистину день и ночь были полны неожиданностей! Слышко ахнул, позабыв даже о рукописи, да и я потерял дар речи от изумления. Копье было в отличном состоянии, несмотря на явно древнее происхождение. Хоббиты укоротили древко, но и сейчас копье было в две трети моего роста, с толстым массивным древком, оббитым потемневшим серебром и с крупным листовидным наконечником серого железа, инкрустированным, ей ей не вру, мифрилом. На наконечнике с обеих сторон цвело белое древо цитадели Гондора, а древние письмена говорили о присяге королю и великому королевству потомков властителей Нуменора. Довольная впечатлением, бабуля ласково смахнула с копья паутинку. «Хороша штука, да? Ее подарил моему прапрапрапрадедушке воин, что пришел вместе с гондорским королем, - в благодарность за излечения от ран. Люди уже позабыли те дни и подвиги, а зря! Думаю, сейчас не помешает напомнить всем о древних клятвах и негоже этому оружию лежать в чулане. Пусть оно поможет вам добраться до эльфов целыми и невредимыми». И она отдала копье мне. Слышко взвыл, тихо, но столь печально, что бабуля перепугалась и начала скармливать ему новые пирожки. Сперва расстаться с рукописью, а теперь узнать, что у него под носом был такой древний артефакт и тут же обломаться, потеряв и его – это было чересчур и для более стойкого любителя старины. Чую, после нашего отъезда бабуле стоит бдительно следить за чуланом, куда ворвется Всяковинное общество в полном составе в поисках древних вещиц. Но какова бабуля то! Я осматривал копье с немым восхищением. Штука была классная! Даже не потому что стоила как двухэтажный дом в Бри, да наверно как целый квартал благодаря мифрилу! Отменное оружие, в старину умели делать на совесть, в глуши да и на нонешних дорогах штука просто бесценная. От моих многословных благодарностей бабуля просто отмахнулась «Право слово, не стоит! Это оружие людей, пусть к ним и вернется. Верю, что оно снова послужит настоящему Королю в войне со злом».
Но Слышко не растерялся. Повертевшись вокруг копья, он просто просиял от гениальной идеи. «Тебя ж могут убить?!» радостно спросил он «Угу» признал я без радости совершенно «могут». «Так очень прошу, завещай копье Всяковинному обществу, а?!» Слышко смотрел на меня с такой мольбой, что я не мог устоять. Так что на копье вскорости было приклеено большое объявление «В случае смерти владельца – собственность Всяковинного общества. МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ! ОБРАЩАТЬСЯ БЕРЕЖНО! Вернуть за вознаграждение по адресу - Занорье, Сливовая улица, дом 7, Всяковинное общество или Слышко Туку в Смиаглах. ЗА ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!!! НЕ ПОЦАРАПАТЬ!!!!». Не стал я расстраивать Слышку, что могу помереть в самых диких местах, и копье достанется зверью или оркам, которые читать не умеют. Или умеют, но не знают, где находиться Занорье. Или умеют и все знают, но злобные и не пойдут вертать такую ценную вещь хоть за самое большое вознаграждение. Хотя кто знает. Я даж представил на миг картинку, как какой нибуть тролль стучится в дверь домика Всяковинного общества, показывает копье в пятнах моей крови и вежливо интересуется вознаграждением. Ляпотень!
Ночью соломкины стражи подвезли мою одежку и кой какие припасы, так что ранним утром в туманной дымке мы с Соломкой покинули Смиаглы, провожаемые только бабулей и Слышкой, которому я подарил мантию с наказом ее особенно никому не показывать.
Глухими тропинками через холмы мы без приключений добрались до Забрендии, переночевали у стражей границ и чуть свет выехали через потайную калитку в Вековечный лес.
Соломка мрачно осмотрел окрестности и предложил: «Проедем через окраину Вековечного леса прямо к трактиру» «Трактиру?» удивился я, впервые услышав, что на тракте с Шира в Бри есть трактир. «Угу» подтвердил Соломка «один из наших, с хоббитов, Адсо, строит трактир в точь на полдороге в Бри. Я вообще очень рад, что в такие неспокойные времена на тракте появилось безопасное убежище и путникам не приходится ночевать в открытом поле или лесу. Адсо молодец! Да и новости узнать не плохо будет». Чтож, согласился я, Адсо так Адсо, хоть покушаем хорошо, да и любопытно посмотреть, что за трактир такой. И мы поехали к Адсо.

Когда странники скрылись в лесу, с дерева взлетела крупная ворона и, сделав круг, высматривая их путь, полетела на юг.

Мы ехали окраиной Вековечного леса, сторонясь тракта, и ни один менестрель не описал бы эту поездку как полную радости. Соломка молчал, в сотый раз наверно проклиная тот день, когда нашли проклятую рукопись, я же был терзаем не днем вчерашним, а жутким настоящим. Лес стал неузнаваем. Более угрюмым, более опасным. Нет, ну Вековечный то никогда не был местом для пикников и легких прогулок, но в его дикости раньше не чувствовалось лютой злобы, сейчас ощутимо окружавшей нас. Помимо неясных душевных терзаний и предчувствий, добавились и опасности более очевидные и простые. Мы несколько раз спугнули волков, лениво отбегавших с дороги и долго заинтересованно глядевших в наши спины, примеривая шансы хорошо отобедать противу шансов самим стать колбасой. А вот огромного медведя уже мы объехали с опаской, благо зверюга кем-то чавкал и не позарился ни на пони, ни на Шепота.
«Плохо дело» наконец то разговорился Соломка, когда мы наткнулись в чаще на остатки брийской торговой тележки «Похоже брийская стража совсем перестала охранять тракт». Брийской страже себя бы суметь охранить, буркнул я, разглядывая окрестности. Свежих следов не было, но разбойники, ограбившие тележку, явно имели лагерь где-то совсем рядом, не тащили ж они добычу на себе несколько миль. К счастью, обошлось без знакомства с лиходеями.
К трактиру Адсо мы подъехали уже вечером, как раз к хоббичьему главному ужину. Хозяин, лично встречавший гостей, узнал Соломку и, разумеется, обеспечил капитану ширрифов лучшую комнату и отменную еду. Я же восхищенно осматривал трактир. Ну ё-мое! Как такая отменная идея не посетила мою то дурную голову?! Отличное место, вода рядом, по тракту даже невзирая на нонешнее неспокойное время постоянная движуха, вся главная зала битком забита народом что с Шира, что с Бри, знай считай денежки да наливай винцо! Адсо явно господин сноровистый, помимо самого трактира есть и конюшни и домики под склады, и еще что-то строится-пристраивается, знать дела идут хорошо. Удивило, конечно, малое число охранников, то ли Адсо надеялся на хоббичье «авось» и далекую стражу, то ли потихоньку откупался от разбойников, дело то привычное. В общем, вернусь живой с Имладриса, предложу ему свои услуги как капитана стражи – за скромное вознаграждение, разумеется. И места считай родные, и связи есть и знание леса – лучшего кандидата Адсо не найти. Может хоть наладится спокойная обеспеченная житуха, в кои-то веки. А пока я навестил Шепота в конюшне, забросил вещички в комнату и пошел чесать языком с народом в зале – надо было узнать как там дела в Бри и окрестностях.
Когда Адсо увидел, кто подъезжает к таверне, он вздрогнул. Капитана ширских стражей границ он уже встречал пару месяцев назад, когда с Забрендии приезжали искать пропавших торговцев. Его ни в чем не заподозрили, но капитан был опасен – слишком умен, слишком дотошен. А теперь он вернулся да еще с человеком – на черном коне и при оружии. Не позвали ли ширрифы на помощь следопыта? Адсо даже показалось, что эту морду он видел мельком в Ост-Фороде в отряде тамошних следопытов, возвращавшихся с северного патруля в свой лагерь на Тиннудире. Понятно, что его еще не подозревают, иначе эти «гости» явились бы тайно, но завтра эта парочка отправится ловить разбойничков, а поймав – захотят узнать про пропавших и узнают ведь много интересного. К примеру, что именно Адсо продавал коней и кое-какие вещички главарям банд. И тогда «гости» вернутся за ним. А что делают следопыты с теми, у кого есть скелеты в шкафу или в подвале, хозяин таверны прекрасно знал. Даже видел пару раз за годы скитаний правосудие дунадан. Зрелище было мало аппетитным, зато доходчиво объясняло, как кучке бродяг с древними мечами удавалось держать в страже и в страхе такие обширные дикие земли с весьма вольным и буйным народом.
Оставался один верный способ решить проблему заранее, но Адсо не спешил. Капитан стражи и следопыт слишком важные шишки, их будут искать гораздо усердней чем каких то купцов. И если «гости» действительно проезжают мимо по своим делам, стоит ли будить лихо? Однако ж чем далее, тем более мрачно было на душе у хозяина. Соломка на вежливый вопрос о причинах приезда невнятно буркнул, что едут по делам в Бри вместе с купцом из громадин. Это с целым арсеналом при себе?! Тракт достаточно безопасен и Соломке ли б этом не знать – врет, ой врет! Да и купец из громадины, как из Адсо скульптор. Глазки вон как бегают, ходит, не скрываясь, все внимательно осматривает. Подвал конечно с наскоку не увидеть, но для «купца» любопытство излишне, ой как излишне. Потом с народом сел гутарить, да все про разбойников да про чужих людей издалека расспрашивает – не появлялся ли кто недавно, не было ли ничего подозрительного. Ясно что за гусь. Для верности Адсо проскользнул в комнату гостей (благо запасные ключи всегда держал при себе) и осторожно осмотрел пожитки. Искать долго не пришлось. Сложно было не заметить огромное копье, у которого зачем то был полностью замотан грязными тряпками наконечник. Адсо полюбопытствовал, тряпки снял. А на наконечнике то обнаружились древние знаки королевства людей, аннуминасские следопыты такие таскали, не спутаешь. Вона как – точно следопыт, позвали стражи границ спеца, не поленились! Значит, сами пока того не ведая, пожаловали гости дорогие именно за его шкуркой. Что ж, посмотрим, кто тут охотник, а кто дичь!
Уже за полночь я вернулся в комнату, пора было обсудить с Соломкой дальнейший путь. Кратчайшая дорога в Ривендел вела через Бри и далее трактом через Ост-Гуруд на восток. Но в нашем положении прямой путь был подобен смерти, на тракте негде укрыться, и слишком много глаз посматривают на дорогу, из любопытства или из-за корысти, не все ли равно? Незамеченными не проехать. Противу моих ожиданий в самом Бри дела шли не так уж и плохо. Капитан Темновереск сумел убедить мэра и городской совет, получил деньги и добровольцев, так что навел порядок и в самом Бри и в его ближайших окрестностях. Теперь, как утверждали брийцы, стража держит крепкий заслон против разбойников на юге, освободила от них дорогу на Примостье и регулярно патрулирует ширский тракт. На тракт в Ост-Гуруд, однако ж, патрули не высылают, никто в ту сторону не ездит, и что творится в Пустошах - одни Валар знают. Потому я предложил Соломке объехать Бри с севера и потом лесами ехать на восток до самых холмов, не выезжая на ост-гурудский тракт. Капитан, однако, считал нужным заехать на фермы хоббитов у Бри и узнать новости там. Видимо, пользуясь случаем, хотел решить какие-то свои тайные капитанские дела. Я все ж настаивал на том, чтобы вообще не светиться – в поисках ширцев для южан вполне логично будет караулить у брийских сородичей своей добычи, так что толку от посещения ферм будет мало, вряд ли хоббиты ездят далеко на восток и смогут рассказать, что там да как, а вот вред будет очевиден – выследят нас, а в Пустошах от погони оторваться будет крайне сложно. Так мы и спорили с Соломкой, тихо, но яростно, пока в дверь не постучали. Соломка уж было насторожился и вытащил кинжал – но это оказался всего лишь хозяин трактира.
Адсо был расстроен и крайне извинялся за беспокойство. Однако дело, господа, крайне - крайне затруднительное и для него опасное, а вот для господина капитана сотоварищи… В общем выяснилось, что на Адсо, который потопал в погреб за припасами для приготовления раннего завтрака («громадины то с Бри, вишь, спешат-с, на ярмарку в Хоббитоне хотят успеть, вот и изволят-с выехать-с чуть свет, а где им еще покушать то до Шира?») напал волк. Прямо у двери погреба. К счастью для хоббита, он тащил окорок, оказавшийся более желанным для серого, чем уставший невыспавшийся хозяин. Так что волк выхватил окорок и заскочил в подвал, откуда пахло вкусным. А Адсо, заперев дверь, рванул к страже, которая однако ж волка боялась еще больше и в погреб не полезла ни за какие деньги. «Уволю всех, ей-ей уволю» ругался Адсо «да где других то взять? Все кто посмелей либо в страже либо в бандитах. Вот и приходиться нанимать гоблин знает кого! А толку то с них….». Тут-то хозяин и вспомнил про нас с Соломкой – не смогли бы столь бравые господа сходить в погреб и поучить серого хорошим манерам и уважению к чужой собственности? Конечно ж, все тогда будет бесплатно, и комната и еда и на дорогу еды надает – только освободите погреб от волка!
Мы с Соломкой переглянулись, скрывая улыбки. Дельце намечалось выгодное и несложное. Я взял только копье, Соломка свою дубинку и кинжал – и мы пошли в битву за погреб. Была непроглядная темень, и никто не видел, как торжественно топали мы обеспечивать завтрак мирным обывателям. Погреб оказался далеко на задворках, да еще хитро замаскированный. Видать Адсо резонно опасался за сохранность своего вина и колбас от излишне голодных и жадных гостей, которые могли вздумать поживиться едой и выпивкой без ведома хозяина. Оттого и дверь в погреб была толстенной, с кучей запоров и замков, да еще и оббитой железом. Адсо с опаской открыл дверь, прислушался. Тишина. Видимо волк, умяв окорок, теперь валялся на груде колбас и воображал себя в зверином раю. Ничё, скоро там окажется, сравнит, что да как. Соломка взял у Адсо фонарь, слабенький, с жалким огарком свечи внутри (ох и скуп же хозяин) и мы пошли вниз по лестнице. Сзади глухо хлопнула дверь. Наверное Адсо всерьез рассматривал возможность, что несчастный волк порешит нас обоих и вылезет буянить на свежем воздухе. Потому трусливо обезопасился.
Погреб оказался на удивление мрачен, а лестница вниз весьма длинна, как ее только выкопали то, дивился я, осторожно спускаясь по шатким ступенькам. От фонаря толку было мало, если волк сам не вылезет, так мы еще замаемся его искать среди мешков и корзин.
Внезапно повеяло смертью. Вот так сразу – холодный ветер в сердце и все такое, как там менестрели сочиняют, озноб, ужас и паника. Как будто мы не в хоббичьем погребе, а в мертвецкой гати в Форносте или в ангмарских гробницах. Нутро вопило об опасности, а Соломка сзади заворчал, не понимая, что я так внезапно замер истуканом.
«Хана нам, капитан» прохрипел я и видимо настолько обреченным голосом, что Соломка мигом заткнулся, поставил фонарь на ступеньку и буквально растворился в темноте, замерев там с кинжалом наготове.
Пару минут мы слушали тишину, а потом медленно начали пятиться назад, оставив фонарь на ступеньке, чтобы заметить, если кто поднимется снизу преследуя нас. Соломка первым добрался до двери и неожиданно забористо выругался. Дверь была заперта!
«Попались, попались как дети» капитан был в ярости «Адсо видимо заодно с разбойниками! Вот почему столько пропало купцов с Шира да с Бри!»
Судьба купцов меня волновала мало. Усевшись на ступеньку у двери я стал смотреть вниз – слабый огонек фонаря светил ровно, по крайней мере, за нами никто не пошел. Но кто-то внизу точно был. Кто-то страшней и могущественней волка, чуйка, натренированная столькими пережитыми опасностями, докладывала об этом со стопроцентной уверенностью.
«Ты тоже это чувствуешь?» тихо спросил я капитана. Соломка, бросив ощупывать дверь (что толку т, такую не сломать даже топором, которого у нас все равно не было), сел рядом.
«Чувствую» признался он «ходил как то в Брийские могильники, посмотреть достопримечательности. Молодой был, тупой. Теперь такое чувство, что снова стою перед входом в какой тамошний курган – а снизу с тьмы смотрит не мигая кто-то очень злой и голодный»
«Далековато тут от могильников» прикинул я «раньше на этом месте точно ничего не было такого, видать Адсо все сам и замутил». «Дожили» невесело усмехнулся Соломка «первый за всю историю Шира хоббит – некромант! Прям повод гордиться для Всяковинного общества»
«Может и не сам, может помог кто, в дальних странах много интересных людей с интересными умениями» мне по правде говоря было все равно, откуда у Адсо такой подвал «давай лучше прикинем что да как. Кто нибуть станет искать тебя? Или может сейчас в трактире кто с твоих трется тайно?» Соломка признался, что никто искать не станет, он сам приказал никому его не искать, коли не вернется от эльфов, чего парней зазря губить на чужбине. 
«Тогда путешествие у нас вышло весьма коротким» вздохнул я и начал копаться в карманах в поисках чего-нибудь полезного. В карманах нашлись: недоеденная куриная ножка, кисет табаку с трубкой, пара отмычек, грязный носовой платок, украденные у Адсо с кухни пара серебряных ложек, и главное– ураааа!!!! - восковая свечка. У капитана оказались при себе фляжка, карманный ножик, кремень для розжигу костров, табачок и несколько отмычек. Взломать дверь было невозможно, но мы хоть зажгли свечу и внимательно осмотрелись. Дверь изнутри была обильна украшена многочисленными царапинами и следами от ударов, свидетельством многих тщетных попыток спасения. Ее пытались резать ножом, рубить топором (причем гномским, судя по размеру лезвия) и даже царапать ногтями. На деревянной обшивке стен виднелись следы замытых и стертых надписей, видимо жертвы Адсо, умирая в подвале, пытались оставить весточку. Бесполезные попытки. Кричать да стучать толку нет, сквозь такую толщину не докричишься. Мы с Соломкой переглянулись – картинка вырисовывалась до жути мрачная.
«Может это все-таки выход с Брийских могильников?» У Соломки еще теплилась надежда. «Да ж если и так? Нам то не легче» я вот надежд не питал «Нижние ярусы конечно могут идти под землей бесконечно, да там живым не прожить и пары минут. Мертвяки гостей не любят, вообще не слышал, чтоб кто-то в могильниках был на нижнем ярусе и вернулся порассказать об этом. У нас тем более никаких шансов – без карт, воды и еды, с одной свечкой». В свое время я как то проходил мертвячью гать насквозь, но тогда плелся позади крупного отряда следопытов и то еле выжил, вышло с Форноста нас тогда, дай Валар свою милость, едва треть изначального состава. А тут вместо дунадан один хоббит, а с оружия старое копье. Никаких тебе огненных стрел да масел света, никаких древних артефактов от нежити или магических свитков. Но всеж глянуть подвал надо, пока еще свет есть.
Мы спустились вниз, подобрали догоревший фонарь и вставили туда свечу. Затем осторожно двинулись дальше. Вскорости лестница закончилась, и перед нами предстал вход в собственно подвал – сложенный из грубых камней, перекрытых сверху массивной плитой с древними кардоланскими письменами. Я встречал такие в курганах – ими запирали вход, чтобы изнутри никто не вышел. Можно было радоваться: сколько б ни сидело мертвяков внизу – на лестницу им хода нет. Хотя кто знает, может мы и сами, обезумев от голода и жажды, кинемся в поисках быстрой смерти в темноту подвала.
Пока мы стояли у входа и рассматривали древние камни, во тьме что-то задвигалось. Живущий внизу почуял нас и, хоть не вышел на свет, но подошел достаточно близко, чтобы нас окатило волной холода. Не сговариваясь, мы с Соломкой рванули вверх по лестнице и просто вжались в дверь. Тварь внизу была слишком сильна! Нам ни за что не прорваться к свободе через ее жилье, даже если за ним и был где-то выход наружу…

Адсо тихонько возвращался к себе на кухню, посмеиваясь над незадачливыми ловцами преступников, как внезапно почувствовал на себе тяжелый враждебный взгляд. Неужто у них был третий сообщник?! И он сам раскрыл все карты стражам?! Хозяин таверны осторожно повернулся. Удача его не оставляла! Не было третьего сообщника, на него, высунув голову с конюшни, смотрел черный конь следопыта. Смотрел недобро, посверкивая в темноте красными глазами. Адсо стало не по себе, разумный злой взгляд напугал его не на шутку, так что хоббит поскорей заскочил на кухню и вытащил из-за шкафа арбалет. Конь все равно был слишком приметный, такого не продать, так что на колбасу без колебаний. Однако, к сожалению, когда Адсо вернулся к конюшне, коня там уже не было. «Удрал, зараза» огорчился хоббит «ну пусть тебя медведь слопает!»

Мы всё пытались разобрать надписи на стенах, когда в дверь снаружи тихонько ударили. Я замер – неужели кто-то пытается нас освободить? Соломка замолотил в дверь «Помогите нам! Адсо убийца!». В ответ раздалось еле слышное ржание. Это всего лишь забежал проведать нас Шепот. А что он мог сделать? Пару раз ударив в дверь копытом, коняга видимо встал в раздумьях. «Шепот, миленький, позови стражу!!» крикнул я из всех сил. Вновь удар копытом в дверь. «Друзей, друзей позови, да хоть кого!!! Беги давай!» приказал я, внезапно подумав что Адсо может вернуться. Никаких звуков снаружи больше не было. То ли Шепот понял безнадежность попыток выломать дверь, то его отогнали.
«Он умный конь» ответил я на невысказанный вопрос Соломки «не знаю правда кто тут может быть на нашей стороне, но Шепот сообразит что-нибудь».
«Да уж» усмехнулся Соломка «остается только надеяться, что эти неведомые нам самим друзья будут такими же умными и сообразят, что от них требуется. А не разбегутся в панике от твоего страшилища!».
И мы сели у двери, потушив свечку. Оставалось только ждать, этому умению быстро учишься в лесу, как и звериной готовности спокойно умереть, коли настал срок.

Время в подвале было вязким и дурным, как позабытый хозяйкой на окошке кисель, забитый пылью и залетными мухами. Соломка соглашался со мной, что в подвале мы сидим максимум три - четыре дня, но порой казалось, что снаружи прошли тысячелетия, и знакомый нам мир превратился в прах, в тлен, в ничто, оттого тут внизу так тихо и безнадежно. Больше всего угнетал даже не холод, ползущий снизу, а проклятая тишина, в которой мерещилось Моргот знает что: то шаги далеких друзей, то скрип мертвячих костей, то шепот древних непонятных слов. 
Пока еще горела свечка, мы осмотрели лестницу и оборудовали лежку наверху, у самой двери. Соломка пристально изучил потолок, надеясь найти вентиляционные отверстия, однако отдушина была видать в самом подвале. Зато пригодились знания в хоббичьей архитектуре, слабым местом которой был застой воды над уютными подземными норками, отчего потолок начинал гнить и протекать. Капитан был железно уверен, что такая же беда постигла и наш подвал, так что простукивал все доски до самого низу, пока наконец не нашел слабину. Проковыряв кинжалом начавшую гнить доску, он радостно сообщил, что вода у нас есть! В образовавшуюся щель капало мало, но хватало, чтобы наполнить фляжку и напиться. Соломка боялся, что воды будет немного, потому мы организовали дежурство, чтобы отжимать влагу с тряпки, засунутой в щель, во флягу. Дежурить надо было и по другой причине – не хотелось бы, заснув или впав в беспамятство, упасть вниз. Было и другое, более обнадеживающее соображение.
Адсо и его неведомые сообщники вряд ли бы обошлись без подвала сколь нибуть длительный срок, привыкнув к тому ж, что купцы помирают с непривычки и страху довольно быстро. Мы же народ выносливый и у нас есть вода, так что был шанс дожить до того момента, когда «гостеприимный» хозяин сунется освобождать подвал от наших трупов. А там уж поглядим, кто кого. Ради мизерного шанса вырваться на свободу или хотя бы прибить Адсо, стоило продлевать свои страдания, сидя в ледяном мраке.
Наш мир сузился до узкого коридора и пятидесяти трех ступенек, от двери до смерти. Слушать глухую капель до тех пор, пока капли не застучат по доске, что означало - пора выжимать тряпку во флягу. Значит тридцать пять ступеней на ощупь вниз, а потом наверх. Повторять много раз этот путь, пока сонливость не возьмет свое, тогда растолкать Соломку и провалиться в забытье. Сны снились бредовые и непонятные. То грезилось, что где то далеко в неведомом лесу все известные мне следопыты, собравшись с каких-то щей вместе в один отряд, дерутся со странными врагами, упорно продвигаясь к непонятной цели. То виделось, как черный конь, вероятно Шепот, бредет в грозу мимо курганов Брийских могильников, причем в ответ на раскаты грома с каменных зубцов на вершинах бьют в небо бледные молнии, будто мертвые с могил угрожающе отвечают гневу небес и грозятся отомстить. Потом чудилась Черная башня, окруженная огнями и дымами. В общем, что сны, что явь были одинаково хреновы.
Вот и в очередной раз сон был кошмарным и непонятным. По горящим, полными мертвых тел полям метались конные отряды, стоял нескончаемый гул из неразборчивых слов, криков и стонов. Потом вокруг выросли древние закопченные стены, в коих с удивлением я узнал Форност. Несомненно! Те же руины, хотя… Здания были сожжены совсем недавно, а проломы не затянуло травой, кое-где еще тлело недогоревшее дерево. Среди этого всего осторожно пробирался вперед незнакомый хоббит, сжимая в руках короткий меч. Беспокойно озираясь, он остановился, а потом, видимо приняв какое-то решение, метнулся к ближайшему дому и стал мечом спешно копать ямку у стены. На этом месте толчок в бок вырвал меня из странного сна в более понятное, хоть и не менее жуткое место.
«Дверь выламывают» прошептал Соломка. Ого! К нам, кажись, действительно пришла помощь! Адсо воспользовался бы ключом и уж точно не стал бы шуметь. Я с трудом нашарил онемевшей рукой древко копья и еле еле встал, с голоду, конечно, шатало, но надежда придавала сил. Сомнений не оставалось! Дверь выламывали несколько человек, судя по граду ударов, ежесекундно обрушивающихся на дерево и сталь. Спасение было близко! «Надеюсь Адсо еще не убили» пробормотал я. «Угу» согласился Соломка «его надо судить в Забрендии публично». Я ухмыльнулся и ничего не ответил. Насчет судьбы нашего «гостеприимного» хозяина у меня были свои планы.
Выламывание двери, как показалось, заняло целую вечность. Вот, наконец, сильный удар, перебита последняя петля, удерживающая проклятую деревяшку, дверь выдернули наружу и мы впервые за сколько то дней увидели солнечный свет! Тусклый, от слабого дня с дождиком и слякотью, но как он был мягок и прекрасен!
А вот насчет людей, с интересом заглядывающих в подвал, хорошо отозваться будет тяжело. На нас с Соломкой скалились знакомые по разгрому моего домика разбойничьи морды Шарку. Они нам были явно рады, и особенно сияла морда ихнего колдуна, улыбавшегося как кот, которому щедрая хозяйка выставила целую миску сметаны.
«Думали закопаться в землю, спрятаться?» глумливо затянул колдун, совершенно невежливо не поздоровавшись со старыми знакомыми «Хотя конечно мило, что вы полезли в могилу сами, не утруждая нас. Но мои ребята очень уж хотели попрощаться, вот и пришлось зайти в гости, проведать». Ребята загоготали и, отбросив ненужные теперь кувалды и ломы, повытаскивали тесаки и дубинки.
Нахрапом нас взять не удалось, узость лестницы была нашей верной союзницей. Первого храбреца, сунувшегося в гости, я поймал на копье. Пока его сотоварищ ошалело глядел на фонтан крови, льющийся из пуза убитого, Соломка от души врезал вражине по колену дубинкой и потом наотмашь полоснул кинжалом. Взвыв от боли, разбойник попытался достать вредного хоббита тесаком, но замешкался, зацепив своим клинком стену, так что получил кинжалом в бок и выпал в иной мир. Потеряв двоих, южане перешли к методичному наступлению, благо у одного из них оказался хороший щит. Удар за ударом, они теснили нас вниз по лестнице. Я удачно зацепил еще одного нападавшего, ударив копьем в незащищенное бедро, но, падая, раненый вывернул верное оружие из моих ослабевших рук. Пришлось отмахиваться трофейным тесаком, героично, но безнадежно. Южане могли нас убить уже несколько раз, но явно хотели взять живыми. Вскоре нас прижали внизу лестницы, отступать было некуда. Перед носом стоял вихрь из стали и дерева, ежеминутно искавший брешь в нашей защите, хорошо хоть в яростном энтузиазме разбойники мешали друг другу, явно рассчитывая на скорую награду. А сзади шел ледяной холод, та тварь, что сидела в подвале, заинтересовалась происходящим цирком у вверенной ей территории.
Огромный южанин шмякнул Соломку щитом и начал разворачиваться ко мне с намерением слегка пришпилить к стенке. Бросив тесак, я вцепился во вражий щит и сдернул бандюгу вниз. Он прогрохотал по косяку и залетел в подвал, растянувшись на полу с дикими проклятиями. Потом яростно вскочил и уже начал замахиваться на меня мечом, как из тьмы позади него метнулись костлявые руки. Южанин даже не успел испугаться, как ему сломали шею и уволокли вглубь. Остальные этого не заметили, ожесточенно осыпая ударами Соломку, еле успевавшего блокировать их удары дубинкой и отмахиваться кинжалом. 
Двое прыгнули на меня и начали выворачивать руки. Мы упали единой кучей и мутузили друг друга без всякой жалости. Помню, как стучал башкой одного из разбойников по ступеньке, потом удар дубинкой пришелся уже на мою многострадальную голову, и всем озверевшим дерущимся клубком мы обрушились в подвал.
Тут то южан и ждал главный сюрприз. Мертвяк был скор и порвал первого из разбойников мигом, остальным повезло меньше, и умирали они дольше. Вой стоял такой, что уши заложило. Все, на что хватило сил, это встать на четвереньки и попытаться отползти подальше, в глазах туманилось и кабы не Соломка, остался бы и я в подвале. Капитан буквально выдернул меня на лестницу, где мы и повалились на пол, в тщетной попытке отдышаться. Так что спустившаяся к южанам подмога схватила нас безо всякого сопротивления. С ужасом глянув в подвал, где среди свежих трупов обедала тварь, южане с проклятиями вытащили нас наверх, оттащили к конюшне, слегка попинали и оставили под охраной десятка злобных морд. Ихний колдун ошалело смотрел на немногих вернувшихся подчиненных, сам спустился на лестницу со своими телохранителями, но скоро проворно выскочил и закричал, отдавая приказы как можно скорее запечатать вход. Южанам, особенно тем, кто выбрался с подвала, объяснять ничего и не надо было. Они споро приладили дверь на место, забили ее всеми попавшимися досками да железными полосами. Для верности притащили несколько огромных бревен, надежно приперевших дверь. Над получившимся укрепленным валом колдун начал быстро читать с подвывом какие-то заклинания.
Нас с Соломкой впрочем это уже не касалось. В конюшне стояло ведро с водой и бадья с резаной морковкой, видать перед самым приходом южан местный конюх собрался кормить-поить коней. Теперь все это составило изумительный пир для изголодавшихся. Южане опешили, с какой скоростью мы с Соломкой выпили на двоих ведро, жадно закусывая божественную жидкость морковкой. Всегда смеялся над эльфами с их вегетарианством, а, поди ж ты, остроухие были правы. Нет ничего на свете вкусней морковки!!!
Такими, сытыми и довольными, радостно похрустывающими морковками, нас и застал колдун, завершивший обряд защитных заклинаний.
Он смотрел на нас настороженно и даже почтительно, явно ожидая какой нибуть пакости. Поедание морковки его не смутило, видать среди колдующей братии встречались и не такие чудики.
Колдун помолчал, видимо осторожно взвешивая слова.
«Признаться, я вас недооценил» наконец выдавил он «Впечатляет, да. Эта тьма…» колдун вздрогнул, представив подвальную жуть «мне не подвластна. Эффектно, не ждал такой мощи от заклинаний людей севера». Он помедлил «Но у меня приказ вернуть рукопись любой ценой и либо вы мне скажите, где она, либо ваш друг умрет мучительной смертью у вас на глазах!».
Мы с Соломкой недоуменно переглянулись – это он о Шепоте что ли? Они поймали коняшку?!
Но тут южане притащили избитого и окровавленного хоббита с кляпом во рту. Адсо! Как я был рад видеть его в таком виде! Колдун пристально наблюдал за нашей реакцией и, заметив, что мы узнали хозяина таверны, продолжил свою речь.
«А он крепкий парень, да еще верный, что редкость в наши времена. Врал нам до последнего, что вас не видел, даже под пытками не сказал, где вы прячетесь. Пришлось тратить свитки поиска, ваше убежище было хорошо магически защищено, но мой Учитель весьма умен и невероятно могуществен. Его заклятья сломали ваши чары, и мы нашли подвал. И что вы будете делать теперь? Позволите своему другу умереть, да еще лютой смертью или отдадите рукопись мне и положитесь на милосердие Сарумана? Такие слуги как вы нам пригодятся. Награда будет щедрой, и золотом и знаниями!»
Мы с Соломкой храбро улыбнулись судьбе. «Слышь, ты, хрен с палкой» Соломка был решительно невежлив «да наш кореш Адсо с радостью помрет за Ангмар. Потому как знает, что Король-Чародей воскресит всех верных, и они будут вечно служить ему пред ликом Ока!» Моя школа, довольно усмехнулся я и заслушался. «И не пугай его жуткими муками, он там в кляп ржет, потому как ну реально смешно, что вы со своими куриными мозгами и немощными ручонками сможете сделать серьезного настоящему хоббиту». Адсо что-то попытался сказать через кляп и бешено замотал головой «Во! Наш парень, герой! Просит добавить, мол тебя, гниду колдовскую, он первым съест, когда могущественным умруном встанет».
Колдун яростно вскинул свой посох. Адсо получил по башке от ближайшего разбойника и упал на колени. Дальнейшее не перед обедом конечно вспоминать. Южане тож мастаки в пытках, а денек у них не задался. За всех погибших в подвале товарищей, за свой страх они отыгрались сполна. Через часок никто б не узнал в бесформенной обгоревшей груде мяса и костей хоббита. Я ж был вполне удовлетворен. Хозяин таверны попал к Морготу даже более извилистым путем, чем мечталось нам с Соломкой в его гостевом подвале.
Утомившийся колдун с надеждой смотрел на нас, но мы упрямо заявили, что рукописи ему не дадим. Да вообще - откуда нам знать, куда ее вместе с другими нашими вещами запрятал Адсо? Блин, да теперь спросить то некого! Вот незадача, не подумали. Колдун яростно ощерился, но видать на продолжение злодейств сил не хватало. Так что нас еще немного попинали, а после привязали к столбам у конюшни, оставив под охраной нескольких разбойников. Вскорости, о чем-то поговорив с парой южан, бывших видать десятниками в отряде, колдун с охраной поспешно ускакал в сторону Бри, то ли советоваться с кем-то, то ли за подмогой.
Вечерело, у столба было не так уж и плохо, на сытый желудок тянуло поспать, но вместо этого я героически попытался наладить контакт с нашими стражами.
Разбойники народ тупой и, следовательно, суеверный. Умный грабить не пойдет, промысел татей ненадежный, ждет их непременно копье стражи или стрела купеческой охраны. Либо свои за гроши порешат, что часто бывает. Потому запудрить головы охране было несложно, благо мои подвиги в Шире и в подвале они видели своими глазами. Сперва я предложил им свои услуги в изничтожении врагов, мол заклятьям нашим расстояния не помеха, силы еще остались, а мы почти друзья и союзники. Южане недолго раздумывали. За стакан вина я на расстоянии «порешил» старосту далекой горной деревушки, а за кусок мяса мне и Соломке «угробил» целую семью, чем-то досадившую одному из южан. Пока этот южанин дрожащими от радостной мести рукой держал передо мной кусок мяса, я расписывал ему мучения далеких кровных врагов: «О дааа, вот сейчас этот, как его там бишь... эээ… Сурег корчится на полу в луже своей блевотины…. Ээээ…. Его глаза, мерзкие такие глазищи вылазят на лоб…поближе мясо держи, дурень, откусить же не могу… чав-чав-чав, эй хоббиту тож дай куснуть… вот, на чем мы там остановились... а да, его волосы выпадают и выпадают, а на коже язвы. Огромные! И вездеее!!! Да ты мясо то поближе держи чав-чав… язвы да и воняюют …ууууу… теперь винца дай хлебнуть».
Таким образом быстренько разделавшись с толпой в дальних далях, мы с Соломкой сладко поели да попили. Осталось уболтать разбойников нас освободить, мешая угрозы с посулами наград. Мол так и так, колдун то ваш изменник! Мы то с Шарку дружбаны. Да я лично с ним пиво хлестал, ей ей не вру! Хоббит, подтверди! Было дело, угу. Шарку ваш скуп, даж на вино пожмотился. Южане слушали в почтительном и уважительном молчании. И выходит что? Подставил вас колдун. Явно эльфийский шпиён. Вбивает, понимашь клинья меж союзниками. Расшатывает устои и портит хорошие отношения. Так что развяжите нас, люди добрыя, мы за вас Шарку словечко замолвим, да в оба уха, чтоб наверняка услышал. Иначе… ну вы сами в подвале видели как мы могём, если к нам по плохому.
Почти прокатило, да на наше невезение заявились новые лица. Растолкав стражу, к нам подошел дотоле невиданный южанин. Крупный как орк, с раскосыми глазами, он все же напоминал человека. И глаза были умными, опасными. «Этого не проймешь» с печалью подумал я. Наши стражи что-то зашептали вновь прибывшему, очевидно рассказывая все: что было и куда уехал колдун. Тот, внимательно выслушав, кивнул и услал всю старую стражу, кликнув своих, таких же полуорков. «У меня не забалуйте» его голос был хрипл и спокоен «малейшие ваши колдовские штучки и мои парни порежут вам рты, а потом зашьют их гвоздями». Полуорки оскалились, наш колдовской авторитет на них явно не произвел впечатления. «Я вернулся с дозора, и никого поблизости нет. Гервиг трясется, что вас много, раз уж вы нагло прячетесь здесь и а не улепетнули на свой север, да мне сдается, что вы просто дурни, двое идиотов, вякнувшие на Шарку и теперь потерявшие последний разум от страха. Ничего, потерпите, бояться вам еще рано». Он улыбнулся на прощание и пошел в таверну. Новая стража деловито осмотрела конюшню, развела костер у входа и устроилась там кашеварить, не спуская впрочем с нас глаз.
«Денек блин выдался» вздохнул Соломка, тщетно попытавшись перетереть веревки о столб. Южане были мастаки вязать узлы, не выберешься. «Может патруль заедет» понадеялся я, с тоской глядя на дорогу. «Вряд ли» Соломка посчитал коней «тут сорок лошадей минимум, даже если кто с таверны и убежал да позвал подмогу с Бри, стража не осмелится атаковать. Этот чудной наверно как раз и караулил, чтобы никто по тракту не проскочил, пока колдун нас в таверне ищет». «Скорей всего» согласился я, колдун явно не стал бы отправлять лучших солдат просто посмотреть цветочки на соседских полях. Значит помирать придется, а только выбрались из могилы то...
«Эй» вздрогнул Соломка. Один из стражников встрепенулся, подошел к нам, осмотрелся, ничего подозрительного не увидел и успокоенный ушел обратно к костру. «Меня что-то сзади кольнуло в руку» зашептал Соломка, как только полуорк перестал на нас глядеть. «Тише вы» прошептал кто-то во тьме. У стены конюшни зашуршало, ближайшая доска, скрипнув, отодвинулась. «Ну вот, а меня брать не хотели!» зашептал наш таинственный гость, пытаясь перерезать веревки у Соломки. «Слышко! Дурень блин! Ты как здесь оказался???» мы с капитаном были потрясены. «Как, как! Поехал за вами, эльфов да не посмотреть, с детства ж мечтал. Сел на пони да деру, пока дядюшка не поймал. В Забрендии накупил еды, да по тракту в Бри. А там жуть такая, волк за мной погнался! Тьфу, да не дергайся, капитан! Порежу ж. Еле ускакал, пони весь в мыле, да еще заблудился в лесу. Думал, все, пропал, ни дороги, ни просвета. А тут выехал внезапно в долину, а там холмы странные, да камни стоящие. Совсем испугался, а потом гляжу, да там Шепот стоит у одного холма, а рядом громадина – огромный, да еще в доспехах. Настоящий рыцарь! С огромным мечом! Думаю, что его бояться, раз Шепот к нему дружески, знать человек то не злой. Подъехал, поздоровался, про вас спросил. Если Шепот сам по себе бегает, знать беда, да я прям чуял, что что-то нехорошее с вами. Рыцарь и согласился помочь». «Что за рыцарь то?» я осторожно растер затекшие руки, стараясь не делать резких движений и держа их по-прежнему за столбом. «Настоящий, в броне! Друг Шепота явно, конь к нему так прям и ластится, как собака, ей ей». «И где этот герой? Что тебя одного то послал сюда?» мне этот рыцарь уже не нравился, что за манеры, чужого коня сманивать, чай конь не бесхозный, столько овса на него извел!
«Мы договорились, что я вас развяжу, а он потом заедет и всех убьет. А то вдруг вас порежут до того как он всех мечом то» Слышко был явно доволен приключениями. «Разумно» признал Соломка и неспешно потянулся «давай-ка сюда нож, а сам быстро назад, укройся у стены и не высовывайся вообще, чтоб не случилось». «Угу» Слышко бесшумно скользнул назад, ровно мышь. 
И вовремя. У таверны засуетились, заметались южане. Раздался чей то крик, быстро перешедший в хрип, видать крикун задохнулся собственной кровью. Мы с Соломкой навострили уши и заворожено уставились на дорогу. К таверне подъезжал (на моем блин коне!!!) слышкин друг – рыцарь. Это был не следопыт и не бриец. Прибывший, судя по росту, был из нуменорцев, а судя по прекрасным доспехам – из знати. Броня тускло мерцала в лучах заходящего солнца, и бледно светился огромный меч в руке рыцаря. Грозное зрелище, только страшней меча были чернейший мрак, что царил за забралом шлема, и багровые глаза, пылавшие как раскаленные угли. Наша стража вскочила и приготовилась к бою, угрожающе вскинув мечи и арбалеты. Глупцы! Тот, кто заехал к ним на огонек, был мертв уже много-много веков и не боялся обычного оружия.
«Умеет Слышко обзаводиться друзьями» потрясенно пробормотал я. «Поди небось уже и во Всяковинное общество записал» Соломка был на зависть невозмутим «выживем, надо будет серьезно поговорить с ним про общение с подозрительными незнакомцами».
И тут у таверны началось веселье.

Могу дать совет потрясающей мудрости и, заметьте, совершенно бесплатно, от чистого сердца, - увидите мертвого, но прыткого ангмарского колдуна – не думайте долго, не изображайте с себя героя первой эпохи – берите ноги в руки и валите так, чтобы ток пятки сверкали. Тогда будет шанс рассказать об этой памятной встрече детям, а возможно и внукам. А уж досочинять как вы уделали мертвяка одной левой – так раз плюнуть, главное чтоб не полезли потом дурни в гробницу какую - дедову науку на практике проверять. Блин, могут ведь выползти, отлежаться от ран, да накостылять старому, не уважить седин, – мол не ври, не вешай лапши на уши честным людям, хренушки ты запросто завалишь дохлого колдуна, если уж он решил еще побродить по миру. О чем это я вообще? Ну, чтот заболтался.
Южанам добрые советы давать естественно не стал, оттого постигли их беды скоро и неотвратимо. Сперва то они держались бодро, полагая, что толпой уделают вражину вмиг, благо и мертвяк действовал неспешно, куда ему торопиться то. Зарубив парочку излишне храбрых или излишне тупых караульных на въезде во двор, теперь он слез с коня и потопал к таверне, где оставшиеся люди и полуорки Сарумана пытались сообразить, что вообще происходит и какой такой враг решил атаковать их немалый отряд в одиночку. Шепот, не будь дураком, сразу свалил с поля боя при виде арбалетов у южан, разумно рассудив, что без брони нечего переть на рожон. И таки вспомнил о своем старом хозяине, сиречь о моем существовании. Наша охрана к тому времени сократилась до одного вояки: остальные убежали к таверне глазеть на мертвяка вблизи, видимо полагая, что связанные пленники не опасны. Шепот, спеша на радостную встречу, стоптал охранника мигом, а пока тот барахтался на земле, считая внезапно появившиеся в глазах звезды, Соломка быстро вскочил и резанул ему горло ножом – и писка не раздалось. А вы что думали, хоббиты прям белые и пушистые? В Вековечном лесу хоббичья стража вела себя вовсе не так мирно и благодушно как в Хоббитоне. Много могу порассказать баек с жизни честного контрабандиста, да о наших играх в догонялки со стражниками по Вековечному, где товар кровушкой порой отяжелялся неслабо так. 
Однако ж предаваться воспоминаниям и радоваться воссоединению с любимым коняшкой было рановато, а вот делать ноги – самый лучший момент. Южане про нас забыли, постреливая в мертвяка с арбалетов, они теперь пытались насадить его на копья, однако все их усилия были тщетны. Болты и копья отскакивали от брони, а вот меч разил быстро и беспощадно. 
И настало время истинным героям показать свою силушку богатырскую и сокрушить силы зла внезапным и неотвратимым ударом! Так видимо подумал Слышко, судя по тому, с каким решительным видом он выскочил из-за конюшни, отважно сжимая в руках огромные вилы, идеальное ведь оружие против сил зла и их приспешников: один удар – четыре дырки. К недоумению храбреца, мы с Соломкой заковыляли так быстро, насколько хватало сил в обратном направлении от таверны, да еще по дороге отобрав и выкинув столь смертоносные вилы.
«А рыцарь?» недоуменно бормотал Слышко, оглядываясь туда, где у таверны мертвяк рубился с толпой ощетинившихся копьями южан «а вдруг его ранят? Или убьют?». «Он блин уже мертв» злобно пробормотал я, поспешно отвязывая от коновязи парочку южанских лошадок и благодарил Валар, что лентяи Шарку поленились выпрячь лошадок из тележки «так что уж точно не помрет второй раз». «Э?» Слышку все равно терзала совесть «и мы так его бросим в бою?». «Южане считай уже покойники» успокоил я излишне совестливого Тука «А если не хочешь сам помирать, быстрей в тележку и валим скорей!». Вот Соломку уговаривать не пришлось, он уже заскочил в тележку и ухватился за вожжи «Выноси, родимые!». Лошадок и просить не надо, присутствие мертвяка, вопли и лязг стали их сильно нервировали, так что злосчастную таверну Адсо, возле которой потихоньку наваливались трупы, мы покинули на довольно таки приличной скорости. Шепот недоуменно заозирался, немного подумал и поскакал следом, благо я успел сунуть ему на закусь вкуснейшую морковку, чем восстановил пошатнувшийся авторитет и уважение. Брони у меня нету, да и меч где то потерялся, но морковка то это вам не пустяк, мертвяк небось и забыл уже что животине кушать хочется порой.
В общем, удалялись мы от таверны с наибольшей скоростью, что могли обеспечить беспородные и не шибко ухоженные лошадки южан, приостановившись лишь на миг у края леса, чтобы Слышко отвязал своего пони, запрятанного перед его визитом к нам на выручку. Мигом проскочили тракт и, скрывшись подале, свернули на тайную тропку контрабандистов. Чужие глаза с большим трудом нашли б здесь дорогу, настолько искусно была замаскирована колея и аккуратно подрублен подлесок. А мне что, все знакомо, столько сукна перетаскал в Шир без таможенных сборов у ворот Бри да у моста в Забрендии. Так что по неприметной верной тропке углубились мы в лес и ехали часа три, пока совсем уже не стемнело и таки пришлось устроить привал: и лошадки подустали и сами выбились из сил. У небольшого ручейка в овражке была наша первая стоянка, и первая почти нормальная кормежка. В тележке южан обнаружился мешок овса лошадкам и отличный походный набор – котел с ложками да мисками и топор, а у Слышки в седельных сумках еще хватало ширской еды. Так что ужин удался на славу. 
Обмыв и перевязав раны да ушибы, мы принялись подводить итоги. Слышко первым делом поинтересовался судьбой рукописи, и тут Соломка меня сильно удивил, заявив, что рукопись он изначально оставил в Шире у стражей, так что никакого риску драгоценным страницам не было. Старый лис выходит мне не доверял и опасался, что я попытаюсь украсть сокровище, как только выедем с Шира. Ну-ну, припомню ему как-нибудь такое отношение. В общем, рукопись в безопасности и точка, где именно, сказать нам рано, выспрашивать бесполезно. И вообще оставить рукопись в Шире, а всем сказать, что она по дороге к эльфам – идея гениальная и обсуждению не подлежит. Спорить никто не стал, меня, если честно, в этот момент древние бумаги мало волновали. Южане не успели нас обыскать, так что деньги были, однако все припасы и тысячи полезных в дороге мелочей, заботливо приготовленных в поход, так и остались в таверне Адсо. Настоящей катастрофой была потеря оружия – ничего подобного моему луку первой эпохи, дунаданскому мечу и гондорскому копью нельзя было достать в землях Бри ни за какие деньги. Да и соломкины кинжалы вряд ли были куплены в первой попавшейся кузнице. С вооружения оставался нож Слышки, тесак караульного, подобранный мной при бегстве, да найденный в телеге топор. С таким смешным арсеналом нас уделают первые же попавшиеся разбойники, польстившись на лошадок и пони, не говоря уже о южанах или гостях с могильников. Да и отдых в подвале и последующая драка вовсе не способствовали сохранению здоровья для последующих подвигов – до Бри бы доползти да отлежаться, а там посмотрим. С лошадками тоже было не очень хорошо. Мое седло и узда остались на конюшне у Адсо, как и пони Соломки, на Шепоте была прилажена какая-то настолько древняя рухлядь, что только черной магией и можно объяснить, как смог мертвяк доскакать до таверны при столь ветхой коже ремней и развалившемся седле. Впрочем, металлические части были вполне даже ничего и богато украшены серебром, так что выкинув всю гниль, я припрятал оставшееся в тележку – в Бри заказать новые ремни можно было без проблем. Однако о передвижении верхом пока приходилось забыть, так что двигаться мы могли только со скоростью тележки и трофейных лошадок. Путешествие обещало быть весьма длительным, благо и напрямик по тракту ехать было слишком рискованно.
Вздремнув пару часов, поехали дальше. Ночевать в лесу было страшно, лучше уж потихоньку двигаться, чем быть застигнутым врасплох мертвяком или уцелевшими южанами. Было, было ощущение, что радоваться рановато и беда лишь приотстала, но вовсе не потеряла надежду нас догнать.
Ночь была достаточно светлая, тележка медленно ехала, а мы тихо беседовали, благо обсудить надо было много чего. Сперва говорил больше Слышко, которому приключения были в новинку, хотелось подвигов, каковых ни я, ни даже сам легендарный капитан Соломка что-то не совершали, вляпавшись в беду прямо у порога Шира в начале похода. И сразу потерявшие ценное музейное копье и чуть не сгинувшие вовсе. Да еще бросившие в беде такого замечательного рыцаря, пришедшего к нам на выучку. Герои так себя не ведут и точка! Последовал многословный анализ баллад и героических песен, неопровержимо свидетельствующий, что нигде и никогда на подвиги не пускались столь глупые и бесполезные создания как мы с Соломкой. По мнению Слышки, если уж старый враль Торбинс загубил дракона почти без помощи гномов, то уж громадина вроде меня с кучей оружия или профессиональный страж как Соломка, проедающий налоги честных обывателей, должны были показать образцовый героизм. Как бы ни было досадно, а возразить было нечего. Хотя про дракона с Одинокой горы я слышал как то в Дейле несколько иную версию, сводящую роль старины Бильбо почитай что и к нулю. Полный провал похода в самом начале пути свидетельствовал отнюдь не в нашу пользу. Оставалось лишь напомнить, что и самые пресамые герои древности порой бывали не на высоте, и вообще – первый блин комом, найдем подмогу, вернемся в таверну и все вернем в целости и сохранности. Сказка то мол еще ток начинается, надо же дать шанс и злодеям покрасоваться. Слышко еще немного поругался и обиженно замолк. Крушение героических историй далось ему нелегко.
Однако всю хандру с Тука как рукой сняло, когда Соломка рассказал ему о подвале и «гостеприимстве» хозяина таверны, а потом и о визите южан. История хоббита-некроманта явно потрясла Слышку, долго не верившего, что хоббит мог учудить такие злодейства, но наш видок после дней в подвале говорил красноречивей любых слов. «Потрясающая история!» Слышко уже явно представлял, как будет он делать доклад об этом на очередном заседании Всяковинного общества «Какие дела! И почти в Шире! А мы все грустили, что ничего интересного не происходит! Вернусь домой, порыскаю по окрестностям Тукборо – вдруг там по подвалам тож такие чудеса?!». Соломка эту радость не разделял и заявил, что такие чудеса в Шире будут твориться только через его труп и уж явно радость по поводу возросшей интересности жизни на границе не разделяют убитые и их семьи. Слышку проняло, но боюсь не до такой степени, чтобы не проверить подвалы дядюшкиной усадьбы в поисках приключений. Про себя клятвенно пообещал, что по приезду в Бри отошлю письмецо тану, пусть забирает племянника и запирает в надежный чулан. Хуже нет в походе соратника, чем любителя приключений и подвигов, шансы выжить уменьшаются в ноль.
Потом пришлось объяснять, чего мы боялись, с такой скоростью удирая с таверны Адсо. Соломке то я в подвале порасказывал про Ангмар много чего, а вот для любителя всяковин север по-прежнему был романтическим старинным местом со всякими диковинками, по опасности стоящий на равных с Барсуковинами, где на ярмарке можно было запросто получить в бубен от перепивших пивка рабочих с каменоломен. Так что мертвяк с Могильников Слышку не слишком пугал и Тук сильно переживал, что мы бросили таинственного рыцаря в бою, да еще с такой толпой вражин. Пришлось поклясться ему, что могущественному ангмарскому колдуну под силу завалить врагов числом и поболе. А вот знакомиться с ним поближе вовсе не стоило. «Он же был дружелюбен» Слышко все недоумевал «Шепот вот к нему хорошо отнесся. Да и ты вот тоже себя за ангмарца выдавал – и прошло ж, поверили!». Я вздохнул: «Слышко, поработай мозгами. Твой курганный друг при жизни был полководцем Анмгара и сильнейшим магом, а после смерти стал могущественным умертвием. Уже одно это предполагает, что он был совсем не глуп. Любой наш лепет он бы разоблачил в один миг – и нам была бы хана крайне быстрая и мучительная». «Но южане ж поверили?» не унимался Слышко «да и ты, вон скок рассказывал про Ангмар, я думал, ты там был влиятельным лицом». «Поваром я там был, поваром! А не маршалом и не верховным магом! И южане по сравнению с ангмарцами – щенки глупые да бессильные. Веселые байки кончились, настал час кошмарных историй. А мне вовсе не светит быть в них главным героем. Так что драпаем в Бри и ищем там помощи». «А Шепот?» не сдавался Слышко. Я оглянулся. Коняшка топал позади нас, черной глыбой мрака в ночи, посверкивая красными глазищами, сам по себе способный вусмерть напугать незнакомого с его почти добрым нравом путника «Шепот с Ангмара, коренной. И ему то ничего сочинять не надо, как сюда попал, да зачем». Не стал уж добавлять, кто был хозяином коня до меня, и что Шепот скорей всего потомок нуменорских коней, тысячи лет возивших прислужников Тьмы и привычных к черной магии. Так что с ангмарским мертвяком они почти родственные души и приехал мертвяк в наши края на точно такой же огромной зверюге, не случайно ж древние седло и узда оказались Шепоту в пору. 
Успокоившись насчет судьбы рыцаря Слышко не угомонился, а принялся гадать – откуда в могильниках такой взялся, знает много про старину и вежливый. Пусть и мертвый. Я пожал плечами, в брийских могильниках вежливых действительно встретить было неожиданно. Могильники всегда были поганым местом, кто там притаился, когда и по каким причинам можно было гадать до бесконечности. «Доспехи у рыцаря точно ангмарские? Не кардоланские или арнорские?» спросил меня Соломка. «Точней не бывает. Вещь редкости и стоимости немерянной» подтвердил я «Броня черного нуменорца, элиты войск Короля-Чародея с Севера в старину». «Хм» Соломка немного подумал, прикидывая видать, стоит ли рассказывать нам, и таки решился: «Есть одна история у стражей Вековечного. О весьма древних временах, когда стражу только создавали. Тогда еще Шир был частью королевства, что создали люди с запада, на севере в Форносте жил король и воевал с Ангмаром. И говорят, мол тогда большая армия с Карн-Дума прорвалась к самому Бри. Возглавлял армию могущественный колдун, поклявшийся Королю-чародею принести победу и покорить все земли Арнора. Бри горел так, что зарево было видно даже в Забрендии, но взять его ангмарцы не успели. На помощь городу пришел отряд с Тарбада, а сзади в тыл врагам ударило ополчение Шира, незаметно прошедшее через Вековечный лес. Бой был жуткий, многих убили, но наконец ангмарцев загнали в холмы к древним курганам. Преследовать их не было сил, а с холмов было только два выхода, через лес таких гостей Бомбадил, а он жил в лесу уже тогда, не пропускал. Так что брийцы и люди короля с Форноста зажгли костры и выставили крепкий заслон на границе Могильников, ожидая, когда от голода ангмарцы сдадутся».
Ночь стала темней, я еле разбирал дорогу. Лошадки шли медленно, далеко-далеко на юге, как раз в стороне Могильников то ли волк, то баргест коротко взыл, словно чья-то давно потерянная душа оплакивала давние потери и вековые страдания.
«И что ангмарцы?» Слышко не удержался и затормошил Соломку, казалось задремавшего. «Никто не вышел» капитан встрепенулся и оглянулся на юг «Они так боялись гнева ужасного владыки и так привыкли подчиняться злобной воле своих командиров, что предпочли умереть в древних подземельях, но не вернуться в Карн-Дум после поражения. И говорят, что когда в темные ночи над курганами горит бледное пламя, то это генерал ангмарской армии в своей злобной ярости напоминает о желании отомстить Бри. И битва для него не закончилась. И он все еще внизу, в курганах, не жив, но и не мертв, и люди Ангмара там верно ждут, став умертвиями и призраками, его приказа выйти и отомстить».
«Бабкины сказки» неуверенно пробормотал Слышко и замер, когда на юге вдали мелькнул сполох, то ли запоздалой грозы, то ли отблеск мертвенной ярости сгинувших в могильниках. «Полная же нелепость! Столько веков ждать – да свихнуться можно!». Соломка с интересом посмотрел на чудака «И это ты говоришь ночью, убегая от таинственного мертвого воина в древних доспехах, встреченного как раз в Могильниках?». Слышко все равно сомневался «Ну разве может такой злодей так вежливо себя вести? И столько мне порассказал интересного про старину, где какие тракты были и города. Да я его уже во Всяковинное общество записал! И членские взносы взял – старинной монеткой, у нас таких в коллекциях нету - вот ребята поразятся!» «Думаю, что ребята поразятся еще больше, если этот рыцарь заявиться в Занорье на чаек» Соломка был встревожен «но если мы встретили именно ангмарца с древней байки, то он сперва навестит Бри. Но меня очень тревожит другой вопрос. Не слишком ли много совпадений на нашем пути? Находится древняя рукопись и сразу посланцы южного колдуна хотят ее заполучить. А им тут же мешают какие то древние силы с Ангмара. Как будто они все ждали и были наготове! Откуда враги могли узнать, что в Шире есть нечто настолько ценное? Мы ж сами не знали». «А еще следопыты» призадумался и я «охраняют Шир столько лет и непонятно зачем, выходит и они знали про рукопись? Но в ней же ничего действительно ценного нет. Для хоббитов конечно уникальная вещь, но в мире полно рукописей и подревней и позанимательней». «Тогда либо мы что-то проглядели в рукописи» предположил Соломка «либо же охотники за древностями обознались и в Шире есть спрятанное нечто еще более ценное. И рукопись принимают за это ценное, оттого и трупы вокруг нее образуются столь быстро». Слышко загорелся от этой идеи «а может им копье надо было? Или что-то с наших закромов? Или это вообще заговор чтобы ограбить Всяковинное общество! И почти все громадины в нем участвуют!» Дальше последовала живописная эпическая картина зловещих предполагаемых махинаций по ограблению занорского музея. «А еще чесалка! Ценная же вещь!! На нее в прошлом месяце гномы ходили смотреть пять раз!!! Это же неспроста! Высматривали! А коллекция старых пуговиц!!! Когда Гендальф в последний раз заезжал, одна то пропала!!! Он заговорщик и у него есть хитрый план! И Бильбо то он украл, злодей такой, когда старик нам захотел правду рассказать!». «Ну разошелся, фантазер!» рассмеялся я «Гендальф старый плут, покупает у гномов фейерверки да вам, сельским дурням, впаривает как магию, деньги гребет лопатой, зачем ему пуговицы? Никакой он не маг, обычный прохвост, вечно корешится со всякими проходимцами. Скажи еще, что это он так силы армии света и добра по тавернам среди пьянчуг собирает, а сам агент эльфийской разведки или вообще посланец Валар с тайной миссией, а коли и бухает в «Гарцующем пони» тамошнее пойло, так не абы с кем, а с королями Гондора в изгнании!» Слышко обиделся и насупился «Вот зачем хорошие идеи опошлять? Такой бред я уж точно не скажу! Не дурак же и знаю, что у Гендальфа хлопушки гномские, а вовсе не магия, в магию его лишь дети верят! Зато он веселиться умеет и праздники устраивать, я ради них готов и пропажу пуговицы снести. Но приглядывать буду и коли у него планы утащить с Шира что-то ценное есть – хренушки позволю! Все в музей!». Не стал уж я говорить Слышке, что план ограбления этого его разлюбезного музея таки был. Разумеется, в музей гномы ходили смотреть вовсе не на чесалку, зачем им она, а на коллекцию игральных карт Бильбо с голыми эльфийками. И потом пытались меня нанять ее украсть, еле отговорил не портить отношения с хоббитами накануне ярмарки, пообещав найти художника, чтобы перерисовал один в один. 
Но про остальное смолчать не смог, бесили меня все эти придумки про заговоры против хоббитов, считают себя центром мира, будто про них все ток и думают, коварства измысливают: «Да все хоббичьи сокровища грудой гроша ломаного не стоят по сравнению с тем, что в Карн-Думе за мусор считают при их то несметных богатствах. А про заговоры насмешил, фигня все это, выдумывают дурни всякое от скуки. Жизнь вообще проста и незатейлива, хотят навредить, просто приходят и стучат по башке, без всяких там коварных замыслов и хитрых придумок. Я еще поверю в одного злодея с черными мыслями, как Адсо тот же. А если их двое – кто то да проболтается по пьяни, или накосячит, или все перепутает. Да впрочем, кому вы и нужны? Захолустье, ни золота, ни серебра, ни богатств руды или камней. Соломка прав. Бри – вот заветный приз для Ангмара и козни будут строить против города, он же самый крупный с поселений людей, что остались с Арнора. И если в Могильниках действительно восстает армия мертвых, то пойдет она уж точно не за чесалкой в музей Всяковинного общества, а штурмовать Бри».
Внезапно подумалось – а стоит ли при таком раскладе в этот самый Бри ехать, рискуя вляпаться в столь малоприятное событие как штурм города злобными мертвяками? Не тупим ли мы, едучи прямо в пасть сражения? Сомнениями я поделился с Соломкой, который однако ж решил, что опасность пока мала. Мертвяк был один, да и была ли история с ангмарской армией правдива – кто ж знает. Бри всяко был ближе Шира, поздновато изменять маршрут.
Ночь казалась бесконечной. Мы все ехали и ехали. И не нравился мне туман, что стал с юга ползти по земле. Вроде и обычный утренний туман, что такого, да вот холодом он очень уж напоминал подвал. Молчание нагнетало слишком мрачные мысли, усиливая страх, так что мы стали гадать, кто бы нам мог помочь в Бри, как будто заветные его ворота вот вот покажутся за поворотом.
Ясно, что Темновереск не пошлет своих стражей ради нашей беды, своих хватает. Тамошних хоббитов просить не стоит – пойдут конечно, да что они сделают? Оставалось только два варианта. Первый – обратиться за помощью к следопытам, коли застанем их в городе. Они мертвяков и южан не любят, только расскажи, сразу соберутся. Народ отпетый и опытный, но Соломке не слишком, как выяснилось, нравящийся. По его мнению, неясно, насколько их интересы совпадут с нашими и не потребуют ли они рукопись себе, если действительно караулили Шир в надежде ее найти? При всем своем знакомстве со следопытами, я должен был честно признать, что по отношению к древним артефактам они порой совершенно неадекватны и считают их наследием своих предков, не должным попадать в чужие руки. Так что оставался только один вариант - Ральф Ветровид. Официально он помощник мэра и купеческий старшина, неофициально – глава торговцев и контрабандистов Бри. Ему южане тож не нравятся, если бы не его деньги и люди, не удалось бы Темновереску и страже отбить сарумановцев от Бри. Однако и Ветровид Соломке был не по душе - темный мол человек, темные мысли. «Да сколько я с ним дел имел – все отлично!» успокаивал его я «Первый контрабандист конечно, так по нынешним временам это пустяк, не грабитель же. Слово свое всегда держит, платит честно. Солидный человек, дела большие, а им мертвяки на дороге в Шир помеха, пошлет людишек, у него есть спецы на каждый случай. Еще нам и доплатит, как мы Адсо разоблачили». 
Соломка явно хотел возразить, может знал о Ветровиде что-то неизвестное мне, да в конце концов промолчал. Выбора у нас действительно не было.
Собственно, мы и сейчас ехали не прямо в Бри, а в место, принадлежавшее как раз Ветровиду. Крайне не хотелось показывать его Соломке, первейшему врагу контрабандистов, да уж куда деваться, предчувствие понимаешь шептало, что не вырвались мы еще, ой не вырвались. «Ветровид тут хижину держит, в старых арнорских руинах» объяснял я Слышке и Соломке, надеясь на благородство последнего, что не сдаст местечко брийским коллегам « Для … ну сам понимаешь кого. Так, груз немного придержать, кое-каким людям отсидеться при лишней шумихе. Там его человек постоянно живет – Хватом звать. Покормит, новости сообщит, может с кем и Ветровиду весточку пошлет. Нам еще одна причина заехать туда есть. Место и для следопытов приметное, там у них тоже что-то вроде лагеря, с контрабандистами уживаются, чай не убийцы и не воры. Может кто с них там и будет, уговорим с нами в Бри ехать для охраны» «А может прямо в Бри?» чувствовалось что Слышку его друг – мертвяк пугает меньше, чем таинственные контрабандисты и непонятные бродяги-следопыты. Я покачал головой «По тракту опасно, не южане так простые разбойники налетят, а нам отбиться сил нет, да и нечем. И к могильникам излишне близко тракт подходит. А не по тракту – ночевка, а то и две с такими лошадками то. Рискованно. У Хвата лучше отсидеться – место верное. Южане не найдут, а нечисть не сунется, местечко там заговоренное, следопыты свои лагеря от злых сил талисманами оберегают, там как раз две их звезды на стенах». «Хорошо бы» Соломка оглянулся, он тоже явно чувствовал опасность позади нас «не нравится мне этот лес и этот туман».
Далее ехали молча, дрожа от холода и усталости. Мнилось что за нами следят и успокаивало лишь то, что Шепот казалось не чувствовал опасности, да и пони Слышки и лошадки южан не тревожились, а лишь брели устало по дороге. И все-таки я вздохнул с облегчением лишь тогда, когда за очередным замаскированным своротом с тропы нам приветливо мигнул огонек фонаря у крыльца дома, выстроенного внутри древних стен «Вот и приехали!».

Хват был человеком бывалым, надежным и немногословным. Ребята болтали, что некогда Хват был искусным карманником в Бри, да взял кошелек у того, у кого не стоило. И мол когда вора нашли, то вырезали всю семью, а сам Хват еле ушел раненным и с тех пор скрывается в лесах. В Бри он действительно на моей памяти ни разу не появлялся, но с другой стороны, будь у него настолько могущественный враг – нашли бы и в Форохеле, не то что в брийских лесах, по которым бродит немало болтливого без меры народу. Мне казалось, что Хват был ушедшим на вольные хлеба солдатом, была за ним и какая то тайна, своего имени не сказывал, чужим назваться брезговал, так и дожил до седин под кличкой. На роль сторожа тайного убежища он подошел идеально, Ветровида не подводил, да и всем прочим относительно добрым людям помогал в нужде по мере сил. Столковался и с следопытами, которые могли вполне выкурить нежеланных гостей со своего места, но Хвата и его гостей как то терпели.

Наш приезд не застал хозяина врасплох, при профессии его гостей они часто приезжали по ночам, но я все таки удивился, заметив у стены Хвата с арбалетом. Приветствия были краткими, узнав меня, он запустил тележку во двор и поспешно закрыл ворота. «Собачки то твои где?» с опаской посматривая вокруг я не увидел ни одной барбоски, хотя обычно Хват держал их штук пять «Сбежали собачки» хозяин невозмутимо вновь взял арбалет «Неспокойно у меня тут, да давайте в дом. Какой у вас видок, неужель на тракте гулянка пошла?». Да уж, кажется радоваться было рановато.

Я печально посмотрел на рассвет за окном избушки Хвата. Жутко хотелось спать, благо хозяин не поскупился, выставив на стол кучу разнообразной еды и пару бутылок брийского винца. Но прежде чем завалиться на тюфяк, следовало незамедлительно обменяться новостями. Так что один только Слышко, утомленный столькими приключениями, сколько не выпадало на долю всех членов Всяковинного общества скопом, счастливо отправился спать, растеряв всяческое любопытство. А остальным пришлось сидеть и думать, что делать то. 
Хват внимательно выслушал историю о наших похождениях в таверне Адсо, задал несколько вопросов о южанах, после чего ненадолго задумывался. В темной комнате мерцали только угольки в трубке Соломки, который молчал все время в уголочке, видимо приглядываясь к хозяину. 
«Занятная история», наконец сказал Хват. «Тут и подземелья, и черная магия, и внезапное спасенье, добавить только дракона и любой менестрель такой байкой разжалобит на ужин и хорошее винцо самую жлобскую публику в таверне».
«А ты не удивлен» – отметил Соломка, - «странный хозяин странного дома в старых руинах».
«Это очень древние места» - пожал плечами Хват – «чему удивляться? Тут любой фермер на своем поле выпахивает трухлявые кости да ржавые мечи с рунами, и всякий охотник может порассказать о Вековечном лесе такое, чему никогда не поверят в городе. А уж Могильники… Мы ж не ходим трактами, так что видеть приходится порой то, что знать смертным не стоит». 
Хват закурил, то ли вспоминая, то ли наоборот – силясь загнать в небытие мрачные тени прошлого.
«Могу лишь «успокоить» вас», добавил он, - «беда не на ваших плечах, она пришла с севера. Три дня назад ночью горел костер в древних руинах на горе за речкой. А потом оттуда спустилось нечто, напугавшее моих песиков так, что они удрали со двора без оглядки да и сгинули. К дому эта хрень не сунулась, а утром ушла. Днем должны были приехать люди Джарвиса с Бри с товаром, но караван не прибыл».
Хват опять помолчал, затянулся и продолжил: «Вечером они таки пришли - без товара и мертвые. Постояли пару часов и ушли. Ночь была спокойна, а утром опять пришли эти же «гости». Так что караулят это место всерьез. Пока арнорские чары хранят дом, но что дальше будет, знатный вопрос».
Ну, блин, попали. Сам Хват предлагал отсидеться и в лес не соваться, еды было полно, нечисть не сунется, а от прочих врагов отобьемся. Соломка полагал, что глупо сидеть в западне и ждать прихода невесть кого, так что нужно, отдохнув, уходить налегке к тракту, где днем могут быть как патрули брийской стражи, так и хорошо охраняемые караваны, с которыми можно добраться до безопасных мест.
Мой голос был решающим, но сделать выбор было крайне трудно. В доме сидеть не хотелось, по опыту знал, что выкурить можно из любого убежища, стоит только поджечь дом – сами выпрыгнем в лапы врага. Но и в лес безоглядно выходить было слишком рискованно. Так что пришлось взять перерыв и завалиться поспать.
В полдень я уже уныло смотрел с чердака на «гостей». Кое-кого я хорошо знал – старый кореш Джарвис был вполне узнаваем и без отрубленного носа и половины челюсти, прочие его парни стояли почти целехонькими, а трое неизвестных мне, судя по одежде, были при жизни скорей всего охотниками с Примостья.
«Что думаешь?» Соломка поднялся наверх так беззвучно, что всерьез меня напугал. Начали смотреть на мертвяков вдвоем и тихо беседовать.
«Везет нам на хозяев домов с нечистью, а?» в голосе Соломки не слышалось ни горечи, ни страха, хоббит был крепкий. – «Может сам Хват это и чудит? И у него тоже есть тайный подвальчик и миленькое некромантское хобби для развлечения заблудившихся гостей?»
«Некромант не смог бы тут жить» – я выглянул посмотреть на древние арнорские звезды на стенах руин – ближайшая почти незаметно при дневном свете мерцала, хотя было совершенно непонятно, как мог светиться серый гранит, выдубленный за столетья ветрами и дождями. «Магия меняет человека, впитываясь будто яд. Так что ни нечисть, ни заклинатель ее в этих стенах не могут появиться». 
Не стал уж говорить капитану, что после Ангмара и мне было не очень то уютно в доме у Хвата, сильно немела и ныла рука, что держала когда то неведомый артефакт с Мордора. Шепоту место тож не нравилось, хотя, казалось бы, мог привыкнуть в Ривенделле. Не стоило также делиться подозрениями, что это могли «помогать» мне ангмарские «союзники», которым неведомо как передал весточку о рукописи таинственный хоббит – агент Ангмара, встреченный у Туков. Если он говорил правду о лагере ангмарцев за лошадиными фермами, то им вполне хватило бы времени выдвинуться в эти края и зачистить их от посторонних. Эти несчастные, что изображали стражей у нашего теперешнего приюта, насколько мне было видно, убиты не магией, а вполне обычным оружием – чем то тяжелым и грубым – орочьими тесаками или зазубренными ангмарскими мечами. И лишь после смерти превращены в ходячий ужас.
Если это своеобразная помощь, тогда понятно, почему нас не тронули у дома, хотя и не могли не заметить, столь медленно мы ехали. Но блин – если ангмарцы могли так быстро передавать известия на далекие расстояния – что мешало им запросить о моей скромной персоне прямо в Карн-Дум? И тогда врагам точно известно про обман, да еще и про рукопись. Потому выбираться надо было не медля. Ангмарцы и орки амулетов не побоятся, пока они нас только пугали, незамысловатыми, в общем то, трюками.
Некоторыми соображениями я поделился с капитаном. «Думаю, эта стража полная фигня. Создать сильные и опасные умертвия не так то уж просто», просвещал я опешившего Соломку. «У, так сказать, источника тела должна быть своя злая воля, что поддержит его существование в мире теней и даст мертвяку требуемую агрессивность. Так что обычно умертвия это павшие солдаты Ангмара, и после смерти подчиняющиеся воле своих правителей. Но их далеко от тех проклятых краев врагу не послать, злые чары подпитываются от древнего колдовства и слабеют по мере отдаления от проклятых святилищ Карн-Дума и Уругарта. Сильный колдун, конечно, может поднять любое мертвое тело, где захочет, но в силах управлять им лишь как марионеткой, от которой толку – лишь попугать врага, который при виде своих мертвых родичей и друзей ударяется в панику. Так что эти бедолаги у порога нам не опасны. Ночью колдун может призвать что то более опасное, но опять таки – не слишком могущественное и неспособное далеко от колдуна отойти. Наш благополучный приезд это, кажись, доказывает, так что, надеюсь, есть шанс выбраться отсюда целыми».
«Что предлагаешь?» Соломка рассматривал Джарвиса – «было бы неплохо пообщаться с этим колдуном».
«Вдвоем да ночью – вообще не вариант. Хват с нами точно не сунется, ему эти разборки из-за рукописи по барабану. Не будь там орков или ангмарцев – был бы шанс, а так и пытаться не стоит. С другой стороны, охрана его мала – иначе Хвата бы прибили давно и дом пожгли. Так что седлаю Шепота и рву в Бри. При моем то знании местных тропок и скорости Шепота – точняк не поймают. Соберу стражу да людей Ветровида – вот тогда и поохотимся. А вы тут не высовывайтесь, держите оборону».
За обедом мое предложение было принято единогласно. Хват подобрал подходящее седло и сбрую коню, а я выбрал оружие – старый, но годный в дело меч и неплохой лук. Надо признать, несмотря на свои же доводы, выезжать со двора было страшно. Особенно когда мертвецы стали поворачиваться вслед мчащемуся коню, но куда им догнать Шепота! Через час я с радостью признался сам себе, что план удался на славу - удалось вырваться из западни. По пути мне встретилось свежее кострище на месте сожженных повозок, место гибели каравана Джарвиса. Что ж, парни погибли не зря – рядышком в овражке, небрежно закиданные ветками, валялись тела троих орков. В самой что ни на есть ангмарской форме, так что насчет гостей мы сообразили правильно.
В Бри даже не пришлось заезжать, помощь была гораздо ближе, чем я мог надеяться. В первой же ферме у края леса обнаружился хорошо вооруженный отряд с флажком Бри – стража и охрана Ветровида вместе. Вскоре я уже пил винцо и беседовал с самим Ральфом Ветровидом, очередной раз пересказывая подвальные события, а потом и все прочее. О гибели каравана Ральф догадался сам, когда Джарвис не вернулся день назад. Что мне нравилось в Ветровиде, он был не из тех, кто долго размышляет и колеблется. Ральф сразу собрал своих людей да запросил стражников, благо в страже многие были из его бывших наемников. И немалым отрядом выдвинулся к лесу, счастливо повстречавшись со мной.
Утром выехали рано после скромного завтрака. Приятно было ехать впереди немалой силищи. В отряде то почти пятьдесят копий и пара десятков конных лучников, хватит и оркам, и южанам, коли сунуться от тракта. Узнав о мертвяках, Ральф сразу кинул весточку в Бри и утром к нам присоединись несколько человек, про которых в городе ходили нехорошие слухи. Мол, возятся с могильными предметами, да книги черные читают. Знающий, в общем, народец, и не поможет теперь ангмарцам ни колдун, ни его темные чары! Ральф после освобождения дома Хвата обещал по дружески помочь и в таверне Адсо, так что в кои- то веки я был весел и счастлив – удача нам улыбнулась!
Дом Хвата стоял целехоньким. Встречать нас вышли все – и Хват, настежь распахнувший ворота, и Соломка, скромно оставшийся на крыльце, и Слышко, который совершенно по-детски обрадовался военному отряду, во всей его грозной впечатляющей силе сверкающих копий и гордо развевающегося флажка.
Ветровид заехал во двор с десятком своих телохранителей, а прочие немедленно стали разбивать лагерь глубже в руинах.
Хват коротко рассказал, что ничего нового со времени моего отъезда не произошло. Ральф задумался, оглядел двор и небрежно спросил, не появлялся ли тут кто-нибудь из следопытов. Хват заверил, что никого из этой братии не было за последний месяц.
«Это хорошо» улыбнулся Ветровид «Это даже прекрасно. Взять их».
Всегда носите нож под левую руку. Тогда если вам будет выкручивать правую руку с лютым усердием какой-нибудь незнакомый громила, вы успеете пырнуть его в бок ножиком. Телохранитель Ветровида так боялся, что я успею выхватить меч, что даж не смотрел на левую руку и уж точно не ожидал клинок под ребро. Будь противниками простые незатейливые разбойники, все было бы прекрасно, но увы, хватали меня профи . Я успел метнуться к воротам, пока ближайшие люди Ральфа не опомнились. Но сбежать, разумеется, не дали. Уже через пару шагов кто-то с конных врезал мне по загривку втоком копья так сильно, что сбил с ног. Оглушенный и проехавшийся мордой по грязной землице, я даже не успел придти в себя, как уже был схвачен и обезоружен. 
Привязали Хвата и хоббитов к забору на совесть. Раз уж они не сопротивлялись, бить их не стали. Мне досталось за всю компанию, так что часть действия я пропустил, будучи в отключке. Очнулся зато как раз вовремя, Ветровид, отдав приказания своим людям, направился к нам. У ворот лежало несколько тел в форме стражи, видимо из тех бедолаг, что не работали прежде на Ральфа. Судя по спокойствию прочих, происшедшее не было для них неожиданностью. Это вселяло сильные печали и панический прогноз по поводу нашего будущего.
Ветровид с интересом посмотрел на Слышку. «Говорят, что Вы, сударь, племянник тана?». Слышко в страхе не мог сказать ни слова, переводя испуганный взгляд от убитых стражников на лицо Ральфа. Наконец он робко кивнул в ответ. Ральф разулыбался «Тогда могу Вас заверить в моем самом почтительном отношении к Вашей персоне! Если Ваш дядюшка проявит благоразумие, то через пару дней Вы вернетесь в Тукборо и это, надеюсь, станет началом долгой дружбы с таном. Что же до ваших спутников... Тут уж увы…»
Ветровид сделал пару шагов к Соломке. Капитан бесстрастно посмотрел на купца, замершего с чисто волчьей усмешкой, наслаждаясь зрелищем «Капитааан! Сколько лет, сколько зим! Как давно я мечтал о нашей встрече на моих условиях. Тогда в Могильниках тебе удалось подстроить ловушку. Мастерски, да, признаю. Умело, коварно, эффективно, поздравляю с тем давним успехом! Это доставило неприятности, да. Мои партнеры были очень недовольны и разочарованы. Надеюсь, их немного повеселит известие о вашей мучительной смерти»
Соломка столь же бесстрастно молчал. А вот я струхнул не на шутку. Ветровид открывался с настолько поганой стороны, что погибла всякая надежда как то откупиться и разбежаться по-доброму.
«А ты, Хват!» Ветровид вмиг стал самой печалью «Уж тебе то было грех жаловаться. Я, именно я, приютил тебя, потом дал работу и, наконец, помог построить этот прекрасный дом!» Ральф аж вздохнул с горя «А ты стал дружить со следопытами. Более того, навел их на тот затерянный курганчик, куда я категорически запретил водить посторонних. Думал, не узнаю? В этих лесах закон – это мое слово, а не древние клятвы сгинувшего королевства! Предал меня и уж теперь не жалуйся!»
Хват сплюнул и по примеру Соломки промолчал.
А я вот помирать молча не собирался. И вообще помирать не хотел!
«Ральф! Да я ж на тебя пахал годами! Да столько вместе товаров перевезли, а? А кто тебя с гномами познакомил, ну вспомни! Кто твоей жене елку аж с Форохеля привез, чтобы умилостивить эту мегеру, после того как застукала тебя с любовницей на чердаке мэрии? И после всего этого ты меня убьешь?!»
Ральф покачал головой: «Конечно же нет, дружище!» Я радостно выдохнул. «Живой ты отсюда уедешь, гарантирую. Прикинь, я же не верил тем известиям с севера, что, мол, геройствует там мой бывший проводник, воюя с орками да нечистью. Брешут думал, этот то скорей сбежит, чем башкой рискнет, особенно если не платят щедро золотом. А тут описал твою личность своим ангмарским друзьям – и сюрприз! Очень заинтересовались тобой, да в самом Карн-Думе! Видать реально герой войны, прославился, поздравляю! Ты уж там в темницах помри, прошу, тоже героически, будет о чем в «Гарцующем Пони» менестрелям петь. А то все про Исилдура и Элендила одно и то же завывают, надоедает же старье, настало время новых песен!»
Понимая, что вряд ли удастся разозлить Ветровида так, чтобы прибил на месте, единственное спасение увидел в раскрытии купцу правды об Ангмаре.
«Герой, не герой, не мне судить, Ральф. Но много повидал в Ангмаре видов, и знаешь что, не понравится тебе там, зуб даю. Мертвяки и их слуги купцов ни в грош не ставят. Союзники Железной короне не нужны, только рабы! Сдашь им Бри – себя погубишь, помяни мое слово, верное оно».
Ральф послушал мою краткую речь с явным интересом и в полном спокойствии. «Страшилки да пропаганда следопытов. Людям нужен король! Нас обманывают эльфы, разоряют огромными ценами гномы! За их купцами и послами власть и сила государства, а у нас? Пьяный мэр, болтающий полную ерунду ради новых выборов, тратящий налоги на увеселение черни! Я купец! Мне нужен порядок, мне нужен закон! Мне нужны солдаты на трактах и виселицы с разбойниками, что осмелятся грабить мои повозки, на обочинах! Мне нужен страх в глазах проклятых гномов и самодовольных стражей Хоббитона! Чтобы принимали мои цены и не выдумывали таможенные пошлины да оброк с караванов! Мне надоело таиться и возить контрабанду. С ангарцами я въеду в Хоббитон и Чертоги Торина барином, а не слугой! Представь, единое государство, единые порядки – наши порядки во всем Эриадоре! Единая монета, единая мера весов, единый тариф перевозок! Мосты через речки, новые дороги и порты! Расцвет торговли, спокойствие всех купцов, процветание городов под сенью твердой, справедливой и грозной власти! И главой гильдии купцов король уже назначил меня! За все те услуги, что я долгие годы оказывал его людям. Я проводил эмиссаров Ангмара в Могильники, помогал следить за их врагами и заметал следы тайных убийств во славу Ока! Я спас Бри от шавок Шарку, чтобы отдать его истинному королю! И Железная корона уже воцарилась в землях Бри!»
Люди Ральфа восторженно завопили в ответ на эту речь. Эти дураки видать совсем не представляли себе счастье помирать под властью Ока на войне и в непосильной работе. Ангмарское золото затмило все остатки разума. Было бесполезно даже пытаться отговорить этих безумцев радостно отдать тело и душу королю-мертвяку.
Последующий час не принес никаких улучшений. Мы красочно висели привязанными на заборе, люди Ветровида обыскивали дом и подворье, видать думали, может мы что спрятали интересное. Тела убитых утащили к лесу и там бросили, двое крепких ребят полезли наверх и стали усердно долбить по древним звездам зубилами. Судя по их ругани, дело шло неважно. Вскоре снизу на них разорался Ральф, разом подрастерявший все спокойствие. Видать ждал ангмарских гостей, и принимать их желал в доме, а не на лесной дороге. Под его крики наверх полез уже десяток людей с топорами и кувалдами.
И все равно они не успели. Ангмарцы приехали раньше, чем звезды удалось сколь нибудь серьезно повредить. Люди Ральфа поспешно и с опаской расступились, пропуская кавалькаду всадников в крайне знакомых багровых мантиях, украшенных знаками Ока и Железной Короны, с глубокими капюшонами. Пришла настоящая Сила, это чувствовалось и в бесцеремонной уверенности всадников, и в породистых конях и в грозных мечах.
Ральф махнул рукой своим застывшим камнетесам, веля продолжать работу, и неуверенно пошел к ангмарцам. Я про себя злобно усмехнулся. Этот новоявленный глава гильдии, только что с жаром хваставшийся своим будущим величием, теперь больше всего напоминал трусоватую безродную дворняжку, не знающую что ожидать от вернувшегося пьяного хозяина – косточку или порку.
Зато я то, увы, точно знал, что нам ожидать…

Путешествие на север в Карн-Дум оказалось вовсе не сплошным кошмаром, как мнилось мне изначально. Но по порядку, не станем забегать вперед.
Сперва ангмарцы о чем-то долго говорили с Ветровидом, после соблагоизволили полюбоваться на пленников. Сверив мою физиономию с прекрасным портретом на бережно развернутом пергаменте, главный северянин заулыбался и изволил похвалить Ральфа за ценную услугу. Меня потащили в тележку (нашу же трофейную от южан) с такой осторожностью и охраной, будто ангмарцы верили, что счас разорву веревки и закусаю всех до смерти. Эх, если бы…
К великому неудовольствию Ральфа в ту же тележку ангмарцы закинули и Соломку, почему-то заинтересовавшись хоббитом, когда Ветровид помянул Шир и важную роль капитана в тамошней жизни. Судя по кислой морде предателя, ангмарцы ломали план мести всей его жизни, но северянам были нежные чувства своего союзника явно по барабану.
Вскорости наш скромный караван двинулся прочь с подворья. Перекинуться прощальными словами с Хватом и Слышкой не удалось, да и что нам было сказать друг другу? Судя по печальному взгляду Хвата, он прекрасно понимал, что теперь ему придется отдуваться за троих, насколько хватит фантазии Ветровида в пытках. Слышко был в относительной безопасности, хотя вряд ли теперь осознавал, как ему повезло. Ну ничего, вернут его в Тукборо, авось да помянет наши сгинувшие души добрым словом.
Лагерь ангмарцев, как и говорил мне таинственный незнакомец в Смиаглах, оказался в древних руинах за лошадиными лугами северней Бри. Судя по бурной движухе орков и солдат Железной Короны, затевалось немедленное наступление на беззащитный благодаря Ветровиду Бри, так что нагруженному тысячей забот начальнику лагеря наши с Соломкой скромные персоны, да еще с приказом доставить немедленно на север, были явно в тягость. Потому отправили нас мигом, чтоб не мешались.
Поехали мы с неожиданным комфортом – запасливые ангмарцы заготовили для перевозки пленников огромный трехосный фургон с клеткой, а сидело в этакой то хоромине всего трое – помимо нас с капитаном в клетке томился уже вторую неделю гном («Оффи, к вашим услугам!»), не в добрый час отправившийся с Отрикара в Бри продать кое какие камушки. Чем бородатый заинтересовал северян, понять было сложно, видать держали просто для отчету за неимением более серьезной добычи.
Нас не били, выдали каждому одеяло, конвою (офицер, десять рядовых ангмарских морд и три возницы – горца) приказали обращаться с нами бережно. А северяне и не злобствовали, будучи явно рады поехать домой, а не геройствовать у вражеских стен под стрелами и камнями. Вскоре стало ясно, что конвой вообще на редкость ленив и благодушен, видать вся старая злобная ангмарская гвардия так рвалась в бой, что в тыловой охране осели самые слабосильные, трусливые и сонные. Фургон имел добротную крышу, кормили нас дважды в день тем же, что охрана сама ела, кандалы сняли, позволяя свободно шляться внутри клетки. Возница не обращал на нас никакого внимания, сидя за своей загородкой, видимо и всеобщий не знал, никак не отреагировав даже на мои робкие попытки заговорить с ним на всевозможных ангмарских диалектах. В первый же день я тщательно осмотрел фургон на предмет поисков слабых мест, годных к небольшому разрушению, но, увы, сделано все было на совесть. Пол и крыша сколочены из прочных досок, по углам, составляя каркас конструкции, были дубовые столбы, в которые врезаны железные решетки, позволяя охране видеть все, что твориться внутри клетки. До возницы было не добраться, вся передняя боковина к козлам была надежно забита досками. Замок на двери был совершенно недоступен изнутри, надежно прикрытый железным листом. Отверстие для удобств, сделанное в дальнем углу фургона, прочно забрано решеткой, да и было слишком маленькое, чтобы выбраться наружу, даже если удастся выломать каким-то чудом решетку. Так что оставалось принять судьбу и наслаждаться видами.
Наш фургон ехал медленно по плохоньким лесным дорогам, везли его четыре спокойные лошадки, не склонные к быстрой езде. Да и охрана никуда не спешила. Пятеро ехали с командиром впереди, пятеро позади, за нашим фургоном и еще двумя тележками. На одной перевозились припасы, палатка и конвойное имущество, вторая везла, судя по печатям на мешках, почту и донесения на север. Конвой казался совершенно беспечным, на ночь выставлялся всего один часовой, сидевший обычно как приклеенный у костра, но разведка, непонятно как, ангмарцами все ж велась. Пару раз наш караван пережидал чего-то в оврагах, несколько раз ангмарцы совещались и пускались в объезд, один раз вообще мы вернулись далеко назад и переехали на другую дорогу. Как я ни высматривал, не мог увидеть, сколько человек ехало впереди каравана в пикете. Никто посторонний ни разу не заявлялся покушать или сообщить что-то важное. Приходилось думать, что ангмарцев ведет какая то черная магия.
Главной бедой поездки была страшная скука медленной езды. Соломка, как только попал в клетку, быстро ее осмотрел, убедился, как и я, в полной безнадежности побега, после чего выбрал укромный уголок и забился под свое одеяло, огромное для такого небольшого в общем то полурослика. Выбирался оттуда он только чтобы поесть да навестить отхожий угол, в разговоры не вступал и вообще был подавлен и утомлен нашими бедами. Что ж, капитан на проверку оказался не таким крутым, как я и прочие считал, так что после нескольких безуспешных попыток его взбодрить и побеседовать я перестал обращать внимание на Соломку, решив сдружиться с гномом, раз уж судьба свела нас в одной клетке.
Оффи сперва казался совершенно свойским парнем, и я было крайне обрадовался собеседнику, но уже на второй день гном показал свой дурной нрав. Буквально взорвавшись, он стал трясти меня за грудки, закричав, что если кое-кто вздумает опять рассказывать часами шутки, которые обзавелись бородой даже раньше самого Дарина Первого, то он (Ауле клянется!) возьмет грех на душу и придушит, сделав мир гораздо прекрасней. Пришлось обиженно молчать весь вечер, но уже на следующий день мы с гномом опять нашли общий язык, скука все-таки творит чудеса во имя дружбы. Гном, как и я, оказался любителем старых песен, так что мы в два голоса тихонько пели часами прекрасные песни казад. «Не счесть мифрила в каменных пещерах», «Ну-ка давайте стаканы на стол – казады гуляют веселой гурьбой», «Точи свою верную кирку, казад, нароешь руду, станешь богат» и прочие добрые песни удивительно подходили печальным осенним лесам и позволяли не думать о печальном будущем. Соломка под своим одеялом никак не реагировал даже на самые бодрые песни, и временами казалось, что он заранее решил не радовать сей скорбный мир своим существованием. Ну и фиг с ним, нам с Оффи хватало тем для разговоров.
Очередной день в пути мы с утра обсуждали интересную старинную песню с такими незатейливыми словами:
«Гундабад стоит гора
под горою мостик
на мосту стоит коза
у нее есть хвостик
тут взорвалась вдруг гора
развалился мостик
и упала та коза
оборвался хвостик».
Оффи клялся, что эта древняя песня полна тайными смыслами, и вообще это не история про какую то незадачливую козу, а пророчество одного из Даринов. Пророчество было, естественно, про Морию. У гномов вообще все пророчества о ней и только о ней, такая вот массовая придурь. Так и в этом случае. Оффи считал, что под козой имеется в виду «Проклятие Дарина», чудище с головой козла, ужас Мории, изгнавший гномов с их древнего царства. Мол, в песенке предсказано, что какой-то герой на мосту под горой замочит этого древнего вредного козла, после чего гномы вернутся в Морию. Я отнесся к этим заявлениям скептически. Каждый встреченный мной гном рано или поздно принимался излагать свои взгляды на Морию и грядущее возвращение казадов туда, выдумывая самые дикие подробности и повторяя нелепейшие слухи. Всякий гном при этом хитро щурил глаза и намекал, что есть таки у них герои, и они вот-вот замочат чудище под горой, прям уже завтра сразу после обеда запланировано. Слышал я эти разговоры годами, непонятное чудище было живо – здорово, героев что-то не находилось. Я уж сам было подумывал сходить глянуть, что там в Мории, может чем поживиться сфартит, да вовремя передумал. Больно уж жутко описывали «Проклятие» - это то ли огромный древний дракон, судя по указаниям на крылья и умение извергать огонь, то ли какая то невиданная и невообразимая зверушка, жутко опасная, сумевшая в одиночку порешить целое королевство. Очевидцев, ясен пень не было, гномы сочиняли о чудовище разное, кто как горазд, все правда сходились, что тварь действительно была огромна и рогата, с косматой страшной мордой. В общем, лезть под землю при таких раскладах ради чистого любопытства не хотелось.
Насчет пророчества я с Оффи не согласился. Во-первых, в песне прямо указывалось на Гундабад, где гномы жили задолго до Мории, во-вторых, я от варгов слышал как-то древнюю историю о неком племени подземных рудокопов, что жили под Гундабадом и платили дань Морготу. Поклонялось, мол, это племя священной козе, которую отбирали из многочисленных стад по верному признаку – белому хвостику. Коза якобы давала какое-то особенное молоко, с которого были пророческие видения. И как то священная коза внезапно умерла без всяких причин, и впервые за долгие века рудокопы не смогли найти ей должную замену. Варги клялись, не знаю уж откуда вызнав подробности, что подземные жители восприняли это как проклятие и предостережение, так что тайком собрались и дружно свалили из-под Гундабада на юг. Месть Моргота казалась неотвратимой, был отдан приказ перебить ослушников, да как раз в момент сбора карательного отряда, на морготовы армии внезапно обрушился гнев Валар, да так, что немногим выжившим стало не до выполнения воли своего бывшего владыки. Варги эту древнюю байку приводили в пример как обоснование своей веры в пророчества, утверждая, что если бы они прислушались к словам рудокопов и свалили бы вместе с ними (якобы кое кому с собачек рудокопы предлагали уйти вместе), род варгов был бы теперь не так слаб, не пришлось бы им тысячи лет мерзнуть и голодать на севере.
Мой пересказ этой истории Оффи возмутил. Гном гневался, как я мог поверить тому, что гномы (казады, блин!!!! неустрашимые, грозные, умные и конечно красивые!!!!) могли платить дань Морготу. Впрочем, вспомнить битвы казадов с Морготом многоуважаемый гном так и не смог, вывернувшись тем, что летописей казады не вели, так как громили врага без передышки, а потому люди и эльфы легко после приписали себе все заслуги чужих подвигов в Первую эпоху. Ну и конечно никаким козам казады не молятся. А то, что любят и ценят этих прекрасных животных – так как не любить козочек и горных козлов? С них и шерсть, и молоко, и транспорт в горных туннелях, навоз на топливо и прочие прелести. И ваще, ничего мы, наземные слизни, не понимаем в гномских делах! Хотя, блин, так и норовим залезть грязными сапогами со своими глупыми выдумками в святое!
У меня тож была своя гордость, варгам я верил вполне, так что назревала хорошая драка, но тут тихое покашливание заставило с удивлением понять, что впервые за всю дорогу мы получили честь беседовать с капитаном. Соломка, которого не ждали увидеть раньше ужина, оказывается, уже покинул свое убежище и спокойно смотрел на нас. «Натрепались, придурки?» вежливо поинтересовался он. Оффи было сердито засопел, но Соломке было плевать на тонкости «как понимаю, мы все еще не заехали в Ангмар?». Угу, подтвердил я, это пока Северное нагорье, места знакомые. «Так» заявил капитан «значит нам надо не мешкать и бежать уже в эту ночь». «И как?» злорадно поинтересовался гном «превратиться в мышей и пробежать через решетку?». Соломка вместо ответа сдвинул свое одеяло. Я присвистнул – капитан оказался гораздо лучше своей репутации, пока мы пели песни и спорили по пустякам, хоббит умудрился подпилить две доски в полу. Нужна были необыкновенные терпение и воля, чтобы часами в темноте понемногу резать твердое дерево. На недоуменный взор Оффи Соломка украдкой показал небольшой набор инструментов, что был привязан к его лодыжке ремнем. Ангмарцы, всерьез не воспринявшие хоббита и поленившиеся его тщательно обыскать, сделали роковую ошибку. Прекрасный выбор взломщика – пилочки, напильники и затейливые крючки, капитан явно готовился серьезно. Теперь это все было конечно сточено и поломано, так что Соломке пришлось прервать свою тяжелую работу.
Убедившись, что на нас никто не обращает внимания, капитан зашептал «Больше пилить нечем, придется выломать доски. Надеюсь, вы, мастер гном, сможете проломить одну из досок, а мы зацепим ее ремнем и надломим по пропилам». Оффи кивнул и сжал свои кулачищи. Капитан продолжал: «Сделаем это вечером, когда ангмарцы станут разбивать лагерь, шуметь и рубить дрова. Так что треск от слома досок они не должны услышать. Отверстие получится слишком маленькое, но я смогу вылезть. Ночью прокрадусь к костру и выкраду ключи, а там уж будь что будет. Нас трое, их четырнадцать, есть шанс, что удастся вырезать хотя бы половину втихую». Я заулыбался, дело знакомое, авось да поживем!

Куски досок выломали на удивление тихо и быстро замаскировали одеялом, Оффи действовал так профессионально, что Соломка поневоле задумался, уж не приходилось ли уважаемому гному чистить чужие сараи и сундуки. Впрочем, теперь-то какая разница, чем там промышлял дома их случайный знакомый. Бывалый грабитель сейчас им был всяко полезней мирного купца, хотя после спасения стоило навести кое какие справки.
Выждав пару часов после полуночи, Соломка, провожаемый тихими напутствиями, осторожно выскользнул наружу. Немного полежал под телегой, присматриваясь. Как обычно, ангмарцы спали у костра, возле которого дремал караульщик, лошадки были привязаны далеко у тележки с припасами и лениво дожевывали остатки овса. Начальник конвоя дрых в самой тележке на личном тюфяке. Напрямую ползти к нему было слишком опасно, так что капитан решил обойти лагерь полукругом по краю леса, держась подальше от костра, и лишь потом зайти к тележке выкрасть ключи.
Короткий путь занял немало времени. Соломка то полз осторожно, то пробирался на четвереньках, давая времени глазам привыкнуть к ночи, а рукам да ногам вернуть былую гибкость. Заодно он высматривал, где кто спит. Горцы спали поодаль, их можно было оставить на потом. Самыми опасными казались двое ангмарцев, спавшие прямо у костра в обнимку с мечами в ножнах. Их надо было вырезать первыми, сразу после караульного и главного. Если повезет, и никто не проснется к этому времени, надо будет метнуться на другую сторону костра и зарубить хотя бы пару из тех, кто спал у входа в палатку. Оставшимся врагам придется вырываться из палатки через единственный вход, что сравняет шансы.

Капитан так был увлечен рассматриванием ангмарцев, что чуть было не пропустил главную беду. Спас его запах, тяжелый звериный запах, что внезапно ударил в нос, заставив сперва остановиться, а потом резко отпрыгнуть к дереву, вжавшись спиной в его кору. И вовремя. На то место, где он лежал, из темноты метнулась огромная тень, ударив когтистыми лапами в ворох листьев, и разочаровано зарычав, когда добыча ускользнула. Соломка замер – неведомый ночной гость был страшен и явно опасен. Огромная серая собака с темными пятнами по бокам, красноватые глаза мерцали в темноте, взгляд казался странно разумным, раскрытая будто в усмешке пасть полнилась жуткими зубами. «Да это, пожалуй, варг» сообразил Соломка, припомнив того милого песика, что жил у Бирюка. Его новый знакомец был заметно меньше, но был той же мерзкой породы, вдобавок явно более сообразительный и смертоносный, чем разленившийся и объевшийся бюрюковский Чулочек. По крайней мере, признал капитан, стало ясно, кто ведет разведку ангмарцам, кто направлял конвой и предупреждал об опасности. Осторожный зверь почему-то не заходил в лагерь и потому не попадался им на глаза. Пленники, выходит, зря радовались слабой охране ночью, с таким песиком караульному действительно можно было не утруждаться.
Капитан спокойно прикинул свои шансы. Можно было залезть на дерево и отсидеться, но толку то. С утра его снимут ангмарцы, и всякие шансы на побег исчезнут. Так что придется драться. Если суметь поймать морду варга в прыжке на ремень, а потом ударить в глаз веткой или камнем, что уж удастся подобрать с земли, то, возможно, варг решит не связываться со слишком опасной добычей и убежит, что даст время выкрасть ключи, освободить остальных и подобрать оружие. План был маловероятный и рискованный, варг мог, даже отступив, просто поднять тревогу, воем разбудив ангмарцев, но больше ничего капитану в голову не приходило.
Тем временем варгу надоело ждать и рассматривать хоббита. Видать незнакомый прежде полурослик не показался опасным, так что зверь неторопливо пошел к дереву, где замер капитан. Соломка метнулся в бок, врезал по вражьей морде ремнем, и пока варг, оторопев от такой наглости, замер на месте, кинулся к высмотренной заранее ветке, казавшейся достаточно прочной. И тут на него прыгнула вторая тень, до того таившаяся за спиной у хоббита. Варгов было двое, и капитан заскрипел зубами от бессильной ярости. Перекатившись, он сумел уйти от вражеского прыжка, но тут совсем рядом клацнули зубы первого варга, чуть было не откусившие руку наглецу.
Соломка развернулся и решил встретить смерть лицом к лицу. Варги, однако, не торопились, видать и им было скучно в дальнем спокойном путешествии, а может знали приказ сохранить пленников, так что они начали теснить капитана обратно к фургону, заставляя его пятиться и уворачиваться от когтистых лап и оскаленных зубов. Когда утомленный Соломка уперся спиной в стену фургона, варги спокойно сели перед ним, вывалив розовые языки в дразнящей усмешке. Вся холодная ярость капитана, весь его опыт лесных патрулей был бесполезен без оружия. Они проиграли…
Позади в фургоне тихо обреченно выругался гном, а вот громадина внезапно негромко рассмеялся, изрядно удивив капитана. Еще больше Соломка удивился, когда из фургона раздался тихий свист. Варги как по команде замерли и навострили уши, мгновенно потеряв интерес к хоббиту, после чего осторожно подошли к фургону и стали просовывать носы через решетку, силясь разглядеть кто там внутри. Оффи испуганно отскочил, а вот человек, к величайшему изумлению капитана, опять тихо рассмеялся и внезапно потрепал ближайшего варга по морде. Капитан понял, что его спутник окончательно съехал с катушек, когда громадина вдобавок и зашептал что-то варгам на странном бессвязном наречии. И не поверил своим ушам, когда услышал, что варги столь же тихо ответили на том же языке.

Путь от надежды до отчаяния короче муравьиного шага. Впрочем и в обратную сторону дорожка тож недалека. Когда мои очи узрели Соломку, отбивающегося веткой от двух лениво наступающих на него варгов, не взвыл я только потому, что изначально ожидал от злодейки – судьбы какую нибуть пакость, слишком уж все хорошо складывалось. Теперь же ангмарцы за попытку побега устроят нам веселую жизнь. Ладно просто отметелят от души, так ведь скорей всего закуют в цепи, а валяться связанными целыми днями напролет в тряской телеге, не чуя рук и ног,– это пытка хоть куда.
Однако проказница – судьба всего лишь шутила, мило улыбнувшись как раз в момент наивысшего страха за нашу судьбу. Загнав капитана прямо к стенке нашей передвижной тюрьмы, довольные и наглые варги уселись поудобней, явно рассчитывая попугать хоббита подольше. А я вдруг с радостью понял, что обе серые морды мне хорошо знакомы! Мало того, что песики ранее состояли в Уругарте под моим попечительством, так еще и были при почте врага, так что общались со мной постоянно и весьма дружески, благо трудяг - гонцов я кормил отменно, не ленясь разогревать похлебку и ради одного единственного варга, поздно вернувшегося с забега до дальнего гарнизона и обратно. Какая, казалось бы, малость, а теперь сия вежливость могла спасти наши жизни.
Я коротко свистнул, и варги аж подпрыгнули от неожиданности. Разве что не завиляв хвостами, они кинулись к решетке, мигом забыв про Соломку. Милостивые Валар! Ну и натерпелись же бедолаги в мое отсутствие! О собачках явно плохо заботились: впалые бока, грязная свалявшая шерсть в колунах, слезящиеся глаза, в которых при виде меня разгорелась надежда. Дело было ясное, конвойный офицер оказался элитнейшим дураком из дураков. У ангмарцев вообще принято считать себя не только самыми главными, но и совершенно особой кастой в армиях врага, коей все прочие служилые в подметки не годятся. Если с орками и троллями это не шибко работает, ребята слишком толстокожие и склонные бить в бубен независимо от звания, то осторожным и нелюдимым варгам приходится тяжелей всего. Мордаг был одним из немногих ангмарцев, который ценил и даже любил (в той мере насколько ангмарец вообще мог к кому-то относится хорошо) подопечных собачек, прочие же считали песиков животными и относились соответствующе – забывали кормить, посылали в самоубийственные миссии как расходный материал, мол этих прибьют, новые набегут. К самозваным богам – ангмарцам варги относились со скрытой иронией, разыгрывая перед командирами целые представления о своей тупости, но несли свою тяжелую службу со смирением, да и что им еще оставалось кроме подчинения? Ангмар сурово карал ослушников, а на севере из под власти Железной короны уйти было некуда.
Наш конвойный офицер, видать, настолько презирал своих самых ценных бойцов, что даже не позволял им греться у костра, заставляя собачек спать в лесу и кормиться непонятно чем, что уж Моргот пошлет в своей темной милости, зайца или хотя бы мышь. Действительно, от варгов плохо пахло, так что соседство с ними у костра было тонкому офицерскому нюху неприятно, но да что еще ожидать после разведки - многочасовой беготни по дорогам, оврагам и болотам? Помыл бы ангмарец собачек, дал им отдохнуть и поесть, помянули бы мы теперь старую службу добрым словом, да остались бы каждый при своем, я в клетке, варги на воле. А теперь благодаря злости и тупости командира, сохранять верность которому пёсикам было не с лап, намечался интересный расклад.
Варги очень хорошо помнят добро, а при такой то собачьей службе в конвое жизнь в Уругарте под моим присмотром явно вспоминалась им как эльфам Валинор – как что-то сказочно хорошее. Так что общий язык мы нашли быстро – и варги таки согласились нагадить врагу и нас отпустить. К чести собачек и к большому позору их командира, песики при этом наотрез отказались выдать его на смерть, позволив нам уйти только при условии, что мы ничего не украдем с оружия и никого не убьем.
Опешивший Соломка, ничего естественно не понимавший с нашего разговора (говорили то мы с собачками на темном наречии), с явным недоумением выслушал меня, когда я растолковал ему, что все в медовом эле, ему можно вновь пойти красть ключи и заодно письменный набор командира конвоя. И пусть еще еды прихватит с повозки – да побольше! Раздумывать и требовать объяснений капитан не стал и быстро шмыгнул во тьму, сопровождаемый одним из варгов. Второму в это время я разъяснял свой план.
Соломка вернулся быстро. Тихонько отпер замок, я и Оффи, который вел себя от страха тише мыши, наконец то выбрались из клетки, и, стараясь не шуметь, мы всей ватагой двинулись прочь от лагеря. На подходящей полянке, где хватало лунного света, я раскрыл сумку ангмарца, что принес по моей просьбе Соломка, и с радостью нашел в ней готовые стандартные бланки приказов. Так что вскорости у каждого песика в ошейнике в специальном кармашке уже были подорожная для ангмарских застав и приказ о переводе в родной Уругарт с наилучшей характеристикой и рекомендацией к поощрению. Корявый почерк конвойного офицера удалось сымитировать без проблем, да и печать, к нашему счастью, ангмарец тоже хранил в сумке. Теперь моей милостью варги были избавлены от участи быть под командованием дурака и могли переждать войну в тылу. Без них же командир конвоя не только не решится преследовать сбежавших узников, но скорей всего еще и заплутает на ровном месте. Наказать дезертиров он никак не сможет, даже если и выберется к своим – все личные документы я отдал варгам, и уверен, что их имен глупый ангмарец не вспомнит даже под пытками. Да и не станет он докладывать о дезертирстве, иначе пришлось бы поведать о пропаже официальной сумки и печати. Спишут нас в расход как померших по дороге, мол, так и так - умерли узники сразу от поноса и общего недомогания, бывает. Махнет начальство рукой, померли так померли, конвой почту с армии привез и ладно.
Попировав с украденных припасов, довольные собачки тепло попрощались и растворились в лесу, уже наверно предвкушая сытную еду и спокойный сон в тепле в родной конурке с чистой подстилкой в Уругарте. А мы двинулись в путь на юг.
Оффи поглядывал на меня после разговора с варгами с явным испугом и недоверием, молчал и кутался в одеяло, утащенное им с фургона. Когда я спросил его, зачем ему это грязное одеяло, он лишь буркнул, мол, маме пообещал, что из любых приключений будет возвращаться с добычей. Общаться со мной далее гном явно не желал. Соломка тоже помалкивал, был настороже и видимо не верил, что варги нас не обманут и не выдадут врагам. Я же был в собачках уверен, равно как и в своей способности удрать в хорошо знакомом лесу от любых преследователей, так что ничего не боялся, придумывая по дороге планы самой зловещей мести Ветровиду. 
Когда рассвело и мы уже были далеко от поляны, где заночевал конвой, наконец то расслабился и капитан. Мы сели передохнуть и позавтракать остатками украденной у ангмарцев еды у маленького лесного ручейка, подале от дорог. Соломка после скудной еды осторожно поинтересовался нашими планами на будущее – раз уж варги не позволили нам взять ангмарских лошадей и оружие, есть ли у меня какие нибуть соображения, как нам всем этим обзавестись?
«Да без проблем» утро всегда добавляло мне бодрости и оптимизма «мы как раз топаем в место, где всего этого полно. Тут лагерь лесорубов с Примостья недалеко. Варги сказали, что там сейчас полно народу, все фермеры и охотники края укрылись в лагере от армий севера, так что ангмарцы небольшим отрядом туда не сунутся. Народ здешний мне знаком, в беде всегда поможет, так что возьмем припасы и лошадок, да скорей на юг в Бри. Есть шанс, что ангмарцы промедлили, и мы успеем предупредить стражу и следопытов об измене Ветровида. Ну или пограбим трупы, коли Бри северяне уже вынесли, и разбежимся в разные стороны, хватит с меня подвигов».
«Лесорубы говоришь» Соломка посмотрел на меня недоуменно «Охотники? В этакие то времена, да еще чтоб они пугали ангмарцев?». «Топоры этих ребят не только деревья рубят» признался я «немного берут дань с купцов что с Бри и Примостья едут на север, немного наемничают, немного руины копают да зверей бьют. Не боись, народ конечно задиристый, но по нонешним временам почти что и добрый. Следопыты их терпят, порой даже нанимают тракт патрулировать, когда самим приходиться в походы уходить. Конечно, глаз надо будет держать востро, люди Ветровида там явно есть, но большинство здешних ангмарцев не любит, особенно после того как их отряды прошлись тут огнем. Стоит узнать в лагере про делишки Ральфа, как хана всем его подручным настанет».
Деваться все равно было некуда. Даже Оффи немного оживился и заверил капитана, что лагерь достаточно безопасен, и он там неоднократно бывал по своим …гхм… торговым делам. Соломка, впрочем, кажется уже намертво вычеркнул доверие из своих чувств, так что пришлось клятвенно пообещать быть осторожным и трижды все перепроверить.
Но обошлось. К вечеру мы уже стали встречать патрули следопытов. Как выяснилось, именно они прикрыли беженцев с ферм во время атаки ангмарцев и теперь собрали их в старом лагере, значительно его укрепив. Что творится на юге никто не знал, командир следопытов выслал гонцов с известием об измене Ветровида в Эстельдин, но прямой путь в Бри был намертво перерезан. Ангмарцы атаковали брийские земли сразу из Дол Диненна и с запада. Крупный их отряд, выйдя с Рамм Дуатта, лавиной прошелся по тракту до Примостья, сходу смял защитников моста и ушел к Бри. Следопытам удалось внезапным нападением пожечь вражеские обозы и устроить затор на тракте, так что второй эшелон ангмарцев был вынужден повернуть назад для защиты осадных орудий, которых северяне медленно везли для предполагаемой осады Бри. Это дало защитникам Примостья время собраться с силами и закрыть мост баррикадой. Теперь ангмарцы встали лагерем прямо перед мостом и готовятся штурмовать городок. Что поделывают прорвавшиеся ангмарцы у Бри и цел ли город – неизвестно.
Бывший лагерь лесорубов под командой следопытов теперь стал напоминать небольшой оживленный городок, с заново укрепленным частоколом и многочисленными повозками, откуда выглядывали испуганные женщины и дети. Судя по доносившимся издалека командам и лязгу стали, всех годных носить оружие следопыты спешно собирали в один отряд, готовясь к походу в Примостье. Оффи, как завидел местную кузницу, так сразу нас радостно покинул без долгих прощаний и заверений в наилучших чувствах. Еще днем я пообещал ему кучу неприятностей, коли начнет распускать язык про наш плен и варгов, и благоразумный гном клятвенно заверил, что уже забыл про моих опасных знакомых и завтра же перестанет узнавать наши изрядно надоевшие морды, забыв все как страшный сон. Ну и хорошо, подарков от гнома на Йоль я лично все равно не ожидал.
Как непосредственные участники событий у Бри мы сразу очутились в одном из немногих капитальных домов лагеря, где следопыты устроили свой штаб. Выслушав наш рассказ о вражеской почте, Мирагор, возглавивший лагерь по следопытскому старшинству, немедленно выслал отряд в погоню, так что отход своим варгам я прикрыл прочно.
У следопытов удалось разжиться сразу всем необходимым – от оружия и одежды до лошадки для меня и пони для Соломки. Однако взамен мы как то сразу и не шибко то добровольно оказались в передовых частях наступления на Примостье. Мирагор резонно заметил, что раз мы так рвемся к Бри, то уж извольте помочь с расчисткой тракта. Что ж справедливо. Более того, иной дороги все равно не было. К западу от Примостья через реку не переправиться никак из-за отвесных гор, к востоку все броды прочно удерживали ангмарцы. Можно было рискнуть и долгим объездом через поля Форноста проехать в Эвендим и вернуться в Шир через Овсянное подворье. Но такой длинный путь для двоих путников был практически гарантированно смертелен, раз уж по трактам пылят целые вражеские армии.
План следопытов был достаточно прост и вроде бы обещал успех. Мирагор был уверен, что ангмарцы не ожидают у себя в тылу крупные отряды врага. Собственно уже нападение северян на Примостье доказывало, как низко они оценивают готовность местных к сопротивлению. Вместо того, чтобы зачистить город и укрепить мост, ангмарцы просто прошли дальше к Бри, так что теперь их армия разделена на два больших отряда без всякой связи между ними. Эта ошибка полководцев Железной Короны могла стать роковой для всей наступающей армии Севера. Не успевший занять Примостье второй отряд ангмарцев был задержан перевозкой осадных орудий и настолько медленно полз по тракту, что следопыты смогли собрать в один кулак не только все свои патрули, но и многочисленных добровольцев с жителей Северного Нагорья. Осадные орудия враг не мог перетащить ни через один брод, так что был вынужден атаковать Примостье и в то же время старался сохранить мост, что давало его защитникам огромное преимущество, благо подходы к мосту хорошо простреливались. Ввязавшись в осаду моста, ангмарцы понесут большие потери, измотаются и утратят бдительность. Тут то им в тыл и ударят следопыты.
Посовещавшись, мы с Соломкой решили, что всяко безопасней по нынешним временам быть при своей армии, к тому ж идущей в нужном нам направлении и имеющей хорошие шансы победить. А в бою авось не убьют. Через несколько дней, оглядывая с холма ангмарский лагерь перед Примостьем, я чтот засомневался в этом самом авось, на нашей ли он стороне.

Высоко в небе ярко светило солнышко, о чем то хорошем и прекрасном щебетали птички в ветвях деревьев, в траве весело шмыгали туда сюда отъевшиеся за лето серые кролики. А мы с Соломкой лениво спорили – не о красоте лета, не о трубочке табачка и не о желанном обеде. Обсуждался вопрос, умеют ли следопыты считать. Капитан был уверен, что, как и всякий криминальный сброд, с мечом или без, следопыты это громадины тупые, простые, незатейливые, несообразительные и далее следовала еще куча слов на «не», среди которых, несомненно, затесалась и такая характеристика следопытов как неумение считать. Я неторопливо доказывал неправоту поспешных капитановых выкладок, клянясь всеми Валар, что не раз видел, как следопыты писали и пару раз даже лично присутствовал при том, как следопыт по своей воле во время досуга читал толстую старинную книжку. Соответственно, следопыты с такими способностями вполне могут правильно сосчитать что угодно.
«Верится с трудом» Соломка зевнул, по старой доброй ширской привычке его явно тянуло на послеобеденный сон «иначе как объяснить тот факт, что ангмарская армия, в которой, по уверениям наших пыльных знакомцев в старых грязных плащах, не более пары тысяч вражин, на деле насчитывает не менее сотни тысяч северян и орков?» «Ну уж прям сотню» я еще раз оглядел ангмарский лагерь, вольготно развалившийся прямо на дороге внизу «эт ты, глупый провинциальный хоббит (Соломка фыркнул), не видел по настоящему больших армий. Тут от силы тысяч пять. Десять значков орочьих рот, десять ангмарских, итого где то четыре тысячи, но это по спискам, тут надо учесть что часть померла по дороге, часть разбежалась грабить окрестности, а кое-кто просто устал от походных тягот и свалил домой. Марка кавалерии – пятьсот рыл. Так что тыщи четыре, не более, серьезных ребят. Потом куча горцев – возниц, этих и считать не стоит, при серьезном бое залезут под свои возы и носа не покажут. Еще где то несколько сотен саперов при осадных орудиях и в обозе. Вот и вся вражья сила».
«Не стану спорить», наконец уступил доводам разума капитан «меня как то интересует больше другой вопрос». Соломка устроился поудобней под кустом, где был наш дозорный секрет, и продолжил «когда мы торжественно выехали на войну, следопыты говорили, что нас аж тысяча и мы легко ударом с тыла порвем ангмарцев. Теперь выяснилось, что врагов всего лишь в пять раз больше. Наверно старый план надо немного изменить, но следопыты по-прежнему рвутся в бой. Я что-то не понимаю в тактике людских войн или у нас тут эпические герои в резерве?»
Приходилось признавать, что вредный капитан зрел в самый корень наших проблем. Перед мостом в Примостье стояла сильная вражеская армия, которая решительно собиралась показать всем в землях Бри, где зимуют форохельские раки. Будь я командующим нашим отрядом, то давно бы, пока нас не заметили, отступил обратно в леса Северного нагорья, где и замаскировался бы до лучших времен, грабя осторожно караваны ангмарцев с добычей и припасами. Следопыты же все-таки намеревались дать бой, решительный и окончательный, хотя, насколько я знал, никаких подкреплений не ждали. Конечно, что сами следопыты, что собранное ополчение жителей Северного нагорья народ опытный и имеющий лютые счеты с ангмарцами, так что биться будут насмерть и до конца, но хватит ли одной отваги при таком перевесе врага? Войска Железной Короны тоже ведь не сопливые новобранцы, воевать любят и умеют. Вставал вопрос, стоит ли доблестно уйти в предания и легенды вместе с серыми героями из следопытов или же свалить до боя, пока есть шанс, и пожить еще немного в бесславном, но почти спокойном и временами сытном мире.
Этот вопрос требовал тщательного обдумывания и обсуждения, благо сидеть в дозоре было крайне скучно. Соломка считал, что нам нет резона ввязываться в бойню одних громадин с другими, благо у него есть все же кое-какие обязательства перед Слышкой и другими хоббитами, которые могут попасть в беду в пограничье, не ведая о столь важных событиях как грядущее разорение Бри и появление Железной Короны у границ Шира. По правде сказать, и я колeбался, поглядывая на вражеский лагерь. Припомнил даже одно местечко неподалеку, где речку вполне можно переплыть. Коней, конечно, придется бросить, но зато потом нас уж никто не заловит, проберемся в Шир холмами да такими забытыми тропинками, что их никто не знает, не ведает.
Было, правда, опасение, что не все наши армейские друзья доблестно войдут в легенды, кое-кто может еще пожить и разболтать лишнее о нашем дезертирстве. Память у следопытов отменная, помнят кучу ненужных подробностей за последние пару тыщ лет, а уж имена удравших перед боем точно не забудут никогда, а мне, между прочим, в этих краях еще жить поживать. В Эстельдине на складе к тому ж валялась куча моего барахла, знатный запас отменных шкур помимо прочего, бросать все это богатство, накопленное тяжким трудом, совершенно не хотелось. Да и была таки надежда, что командование следопытов знает что творит, потому планы атаки вовсе не так безумны, как кажется с нашего доблестного закустного дозора. Будет к тому ж обидно, коли дело таки выгорит без нас и ангмарцам навешают люлей. В столь огромном лагере и обоз громаден – грабить не переграбить, а уж какие прелести валяются в сундучках по офицерским палаткам – мне ли не знать!
Оставалось убедить немного повоевать Соломку. Грабежом капитана сманить было трудно, а вот союзниками можно было попробовать. Сложно было не согласиться, что массовые развлечения с участием людей Сарумана на границе с Широм это вопрос самого ближайшего будущего. И не лучше ли иметь в друзьях немного отмороженных, но все ж весьма умелых в убийстве злодеев следопытов, у которых как раз случайно может образоваться после разгрома ангмарцев одна свободная от дел армия? В понятиях следопытов договора скрепляются не словами и не деньгами, а исключительно кровью. И потому немного повоевав под их знаменами, капитан, при малом риске за свою жизнь (не больше ж чем при массовой драке в «Зеленом драконе» стражи с гномами – контрабандистами), обретает верных и могущественных союзников. За будущее Шира можно и немного пострадать, попортить себе шкурку парой шрамов.
Соломка задумчиво выслушал мои доводы, вздохнул и признал, что выбора у нас действительно мало, а другие шансы нагадить Ветровиду и его брийским дружкам когда еще представятся. Проницательный капитан при этом отметил, что мое знакомство со следопытами уж слишком явно превышает провозглашаемое шапочное знакомство, и не собираюсь ли я как нибуть рассказать, с каких таких щей охотник с Бри ходит в хороших друзьях у серых плащей? Пришлось сослаться на плохую память и давнюю историю. Одно дело травить байки про Ангмар, а другое дело пересказывать про рейд в Форност и кое-какие приключения в старых курганах. Соломка и так узнал о следопытах гораздо больше, чем ему надо для спокойной жизни.
Вечером в штабной палатке следопытов было окончательно решено атаковать ангмарцев этой же ночью. По наблюдениям дозорных, в лагере врага все было готово для штурма Примостья, так что, отложив атаку, мы рисковали потерей города. По своей привычке орки кинутся на штурм примерно в полночь, парни хорошо видят в темноте, чего не скажешь о гарнизоне моста. Ангмарцы поставили на ближайшем к мосту холме несколько катапульт, так что видимо знаком к их наступлению будет огненный залп по городу. Основные силы врага стоят перед мостом, за ними дорога вся забита повозками с обозом и осадными машинами. Чуть в стороне полукругом разбит штабной лагерь. Он хорошо охранялся, но вся вражеская кавалерия была перед мостом, чтобы при прорыве укреплений на мосту не дать уйти к Бри остаткам гарнизона Примостья. Если мы внезапно нападем по тракту и сможем навести панику среди возниц, поджечь обозные повозки и одновременно прорваться в штабной лагерь, то основная масса ангмарских солдат и их кавалерия просто не получат возможности атаковать широким фронтом. Решающим стал бы захват холма с катапультами, откуда можно простреливать дорогу и не давать врагу расчистить тракт от повозок, чтобы выпустить кавалерию. Скученные на небольшом пятачке ангмарцы при нашем преимуществе в коннице и в лучниках не смогут развернуться и ударить во всю силу.
План был настолько хорош, что его приняли без колебаний и долгих размышлений. Наши силы были разбиты на три колонны. Восточная, в которую вошло ополчение, атаковала первой, незаметно подобравшись к холму и выведя из строя вражеские катапульты. После чего мы должны были наскоро укрепиться и любой ценой удержать холм, пока с него наши лучники будут простреливать тракт. Центральный отряд, куда вошла вся наша конница, должен был атаковать по тракту, смять вражеский тыловой дозор и навести шороху в обозе, по возможности поджигая все что можно. На этот же отряд также пришлась задача по удержанию предполья вражеского лагеря. Нельзя было дать отдельным вражеским отрядам вырваться из лагеря и обойти с тыла восточные и западные крылья нашей небольшой армии. На западе наши основные силы, собственно отряды следопытов, атакуют штабной лагерь врага. В случае успеха основные вражеские силы окажутся зажатыми перед мостом пожарами в обозе на тракте и нашими позициями на холме и в захваченном штабном лагере, достаточно укрепленном, чтобы выдержать слабые разрозненные попытки его отбить.
К потрясению Соломки и к моему собственному удивлению командовать восточным отрядом и штурмом холма поручили мне. Добровольцы с местных, хорошо меня зная, пробовали было несмело запротестовать, однако ж следопыты отрезали, что знают меня с самой лучшей стороны и вполне доверяют моему огромному опыту командования в самых отчаянных рейдах. Местные посмотрели с уважением и замолкли, мне ж осталось только таинственно промолчать, гадая, с чего бы такие почести. Народ в ополчении был сплошь знакомый и опытный – свой брат охотник, лесовик да наемник, значит простые вещи и объяснять не надо, сами сообразят, да и задача достаточно проста. К тому ж быть главным означало важнейшее преимущество – можно будет вовремя скомандовать удрать, коли дело будет не в нашу пользу. Чтобы умилостивить капитана, я торжественно назначил его начальником полевой стражи ополчения Северного нагорья, а для поднятия боевого духа своих людей, впрочем и так высокого, наскоро нарисовал наше боевое знамя – бурого мишку на фоне трех елок. Народ оценил благосклонно.
Выдвинулись во тьме тихо, как только увидели первые сполохи от подожженного вражьими катапультами Примостья. Ангмарские дозоры мы сняли запросто, благо северяне больше смотрели на то, как горит Примостье. Гадали небось, спалят ли город дотла или что-нибуть оставят для грабежа. Самой рискованной частью был подход к холму с катапультами по открытому полю, но видать ангмарцы не верили в возможность появления вражеских отрядов в своем тылу, так что атаковали мы без всяких препятствий. Как и ожидалось, обслуга была слишком увлечена процессом заряжания и отправления гостинцев в Примостье, так что за оружие успели схватиться немногие. Убили их быстро и пока оставшиеся удирали с холма, пытаясь спастись, часть наших уже разворачивала пару самых легких катапульт в сторону вражеского войска, а часть под моим личным командованием споро возводила баррикады, разрушая диковинные осадные машины и используя множество заготовленных ангмарцами бревен, веревок и корзин.
Когда первые гостинцы с трофейных катапульт залетели во вражеские ряды, раздался многоголосый вой. Зажигательная смесь получалась у врага что надо, хотя вряд ли они ждали эти горшки на свои собственные головы. Одновременно запылали повозки с краю ангмарского обоза. С криками «Элендил! Элендииил!» серые тени всадников появлялись перед обозниками, срубая мечами зазевавшихся и кидая горящие факелы в повозки и копны заготовленного впрок сена. Загорелось хорошо. Что творилось в офицерском лагере с холма было сложно разглядеть, вроде и там запылали крайние палатки.
А у меня были свои заботы, чтобы думать еще о чужих. Враги быстро опомнились. Отбить холм было жизненно необходимо для их армии. Я видел сверху, как волнами разворачивались от моста и стремительно кидаются к нам передовые отряды. Орки! Со многими из них я мог быть вполне хорошо знаком по Уругарту, но теперь это были безликие враги, неразличимые друг от друга слуги смерти. Первый их удар был яростен, но расшибся о наши скорые укрепления. Расстреливаемые в упор лучниками, хорошо видные на фоне пожаров внизу орки тем не менее упорно принялись растаскивать заграждения, по одному – двое проламываясь к нам.
Первого полезшего через бревна орка я приветил копьем, однако второй смог отбить мой выпад и перескочить на нашу сторону, отбросив сильным ударом боевого молота сразу двоих моих солдат. Прежде чем этого орка прикончили, его сотоварищи зацепили крюками нашу баррикаду между двумя опрокинутыми катапультами и буквально сдернули ее вниз. В образовавшийся пролом орки ринулись с дикими воплями и неописуемой отвагой. Встречали их те люди, чьи фермы и охотничьи избушки эти орки пожгли буквально неделю назад, так что орочья ярость схлестнулась с яростью мщения и отваги бывалых обитателей Северного нагорья. Ожесточеннейшая бойня завертела и закружила без оглядки. Копье пришлось бросить, в узких коридорчиках между вражескими механизмами щит и меч были гораздо верней. Орки были врагом привычным и незатейливым, легко предсказуемыми и излишне прямолинейными бойцами. Отбиваться от них удавалось достаточно легко, но под конец штурма меня чуть было не завалил огромный черный варг, подлезший под катапультой и неожиданно напавший сбоку. Толчок его лап отбросил меня на груду бревен, чудом удалось не упасть, успеть выставить щит и принять на него яростные удары когтей. Одновременно я пытался ткнуть варга мечом. Варг в свою очередь наскакивал, бил по щиту лапами и всем весом своего тела, надеясь сбить с ног и загрызть на земле. Пару раз он был весьма близок к успеху, потому даже получив пару ран и лишившись половины уха, варг был твердо намерен меня прикончить. Нашу дуэль без всяких лишних церемоний прервал Соломка. Вынырнув из темноты, он ударил варга коротким мечом в бок и когда зверь развернулся, добавил собачке хороший удар по черепу, так что мой удар меча варг уже наверно не почувствовал.
Оглядевшись, я радостно понял, что первый натиск мы отбили. Оставшиеся в живых орки отошли, кто был на ногах из ополчения спешно укрепляли баррикады и даже не нуждались в этом деле в моих ценных советах. Так что я залез повыше на штабеля ящиков и начал оценивать ситуацию. Орки смогли вывести из строя обе катапульты, что мы развернули против врага, но наши лучники пережили бой и теперь не давали врагу собраться на тракте у холма. На самой дороге горели повозки, но паники было гораздо меньше, чем я надеялся. Основные силы ангмарцев спокойно стояли перед мостом, развернувшись в нашу сторону. Оглянувшись, я с тревогой заметил, что нашей кавалерии нет на поле, зато сбоку от нас уже мелькают орки, развертываясь в цепь, окружающую холм. Офицерский лагерь ангмарцев не горел и не похоже было, чтобы там продолжался бой. Сей факт делал наше положение не просто отчаянным, а катастрофическим.
«К дохлому гоблину эту тупую стратегию людских войн» заметил Соломка, ловко залезший ко мне наверх. Капитан был жив здоров, хоть и выглядел не шибко хорошо с измазанным кровью лицом и в рваной куртке. «Что нам делать то теперь?». В моей привычке было отступать первым, но теперь, кажется, мы стали арьергардом потерпевшей поражение армии, так как других сил свободных народов нигде на поле боя не наблюдалось. 
«Надо валить» я с тревогой понял, что суета на тракте вдали это отступающие следопыты. На моих глазах в частоколе офицерского лагеря распахнулись ворота, и ангмарская конница понеслась по тракту в погоню за излишне самонадеянными героями. 
«Отступаем! Отступаем!» я заорал людям внизу, которые сперва даже не поняли смысл приказа в азарте от крови и первой победы. У нас был единственный шанс на спасение – успеть удрать пока орки не окружили наш холм, а вражеская конница ускакала делать ответный визит вежливости следопытам. Можно было надеяться по полю проскочить до ближайшего леса и растворится там прежде, чем ангмарцы поймут, что на холме против них сражались всего триста человек.
Хорошо, что охотники, фермеры и лесорубы вовсе не отличались пламенным фанатизмом легендарных героев и вместе с тем не теряли головы при беде. Так что отступать мы были готовы быстро и в полном порядке. Сперва подожгли все, что было можно на холме, благо масла и горючей смеси ангмарцы заготовили вдоволь. Пользуясь этим пожаром как прикрытием от насевших было опять орков наш поредевший (к счастью не сильно) отряд отступил по склону и двинулся к лесу. За нашими спинами взревели трубы армии севера. Ангмарцы окончательно убедились, что враги немногочислены и бегут.
Наше же бегство было недолгим. Часть вражеской кавалерии развернулась на пожар, и мы еле успели подняться с поля на небольшой курган, поросший редкими деревьями. Добежать с него до столь близкого леса при вражеских всадниках вблизи было уже невозможно. Осталось только выстроиться в жалкое подобие боевого строя, поднять с последней гордостью наше самодельное знамя и ощетиниться копьями, отгоняя всадников меткими выстрелами мощных охотничьих луков. Всадники отошли, но теперь все внимание врага было нацелено на нас. Мы с ужасом смотрели как темная масса ангмарских отрядов, сверкая в свете наступающей зари сталью копий и мечей, выходит из вражеского лагеря и разворачивается в нашу сторону.
«Тьфу» сплюнул Соломка в бессильной злобе «вернусь в Шир - запрещу нахрен Всяковинное общество, а сбор антиквариата объявлю вне закона». Да уж, погибнуть из-за какой-то пыльной хоббичьей рукописи и слышкиного любопытства было действительно несколько обидно. Оставалось только надеяться, что тан всыпет Слышке розог за любовь к приключениям и без нашей помощи. А мое недолгое командование подходило к концу, так что я громко гаркнул «К бою! Не сдаваться, мать вашу кикимору!», что было конечно излишне (парни и так знали, что живыми к оркам лучше не попадать), зато помирать командиром аж целой трети армии было крайне лестно! Не всякий же дослужится с охотника - зайчатника почитай что до полководца.

Дороги разбитой и отступающей армии всегда одинаковы. С неба непременно моросит мерзкий холодный дождь, под ногами чавкает вязкая грязь, съедая сапоги за пару дней, а хмурые морды голодных товарищей надоедают хуже пареной репы. Пьянит лишь горькая свобода от команд, так как полководцы и офицеры спасаются уже далеко впереди, не оставив никаких указаний и карт с местами привалов и пунктов выдачи баланды. А ты топаешь, грязный и жутко продрогший от холода и страха, вслед за телегой с немногими уцелевшими припасами и мечтаешь о каких-то сказочных богатствах вроде чая и одеяла в теплом уголке казармы. 
Вот и тут наша дорога была именно такой, только на сей раз шел я первый, топая по грязи впереди своего небольшого отряда и оглядываясь лишь на треск очередной поломки наших телег. Тогда приходилось останавливаться и терпеливо ждать, пока орки чинят развалюху под бодрые вопли Слышки, который раздавал ценные указания, ничуть не смущаясь тем, что орки и так работали на совесть, да еще и не понимали всемирного. И на все это хмуро смотрело с перекладины нашей ненаглядной катапульты Око, увенчанное Железной короной Севера.
Впрочем, надо вернуться немного назад…
Там, на курганчике, в кольце ангмарцев, сложно было бы поверить, что объединенные силы меня, добра и следопытов уже победили в битве за Примостье. Оптимистов в наших рядах уж точно не было, и будущее виделось коротким, хотя и весьма насыщенным на жуткие события. А мы действительно уже были победителями. Ускакавшая за следопытами по тракту ангмарская конница уже попала в засаду и откинула копыта в полном составе, за исключением тех «счастливчиков», что кружили вокруг нас подале, опасаясь попасть под выстрел. Но самое главное, далеко позади вражеской армии, всеми забытые примостные укрепления уже были разобраны и основная армия следопытов, усиленная брийским ополчением и эльфийскими лучниками с Ривенделла, спокойно переждав ночную битву за Примостьем, переходила мост, занимая без всякого сопротивления ангмарские лагеря и захватывая в плен напуганных горцев-обозников.
А мы на курганчике снова и снова схватывались с орками, напрочь позабыв про все прочее на свете. Орки были твердо намерены выпотрошить нас самолично, так что бой шел ожесточенный. Ни они, ни мы, занятые взаимной резней, даже не заметили момент, когда колонны ангмарцев, до того бывшие зрителями в этом театре крови, внезапно дрогнули под ударом с тыла следопытской конницы. Отряды северян попытались спешно перестроиться, но под ливнем эльфийских стрел сделать это было трудно. Без вражьей конницы эльфы расстреливали ангмарцев как на учениях, а несогласованные попытки отдельных отрядов сбить лучников с их позиций быстро отбивались всадниками следопытов.
Врезав ближайшему орку мечом по башке, получив в ответку топором по щиту, я был настолько увлечен процессом выживания, что не сразу сообразил, почему вокруг внезапно раздался радостный вопль. Орку в этот момент всадили в грудь сразу два копья, что позволило перевести дух и оглядеться. Увиденное поразило. Остатки орков, развернувшись, драпали от нас в разные стороны, надеясь добежать до леса, неизменно, впрочем, проигрывая в скорости эльфийским стрелам. Да и блеск стали у опушки леса сулил мало хорошего немногим чемпионам по забегам на дальние дистанции. А на поле безраздельно царили наши, судя по стягам, отряды – конь на зеленом поле – Ривенделла, кабан на фиолетовом – Бри и черные знамена с серебряными звездами следопытов. Осталась только восхвалить Валар за чудесное спасение и с гордостью заявить Соломке, что все, блин, шло по плану и было под контролем. «В …. такой контроль» капитану в схватке с его то ростом пришлось тяжелей всех, он был залит чужой и своей кровью, хотя ничего серьезней пары глубоких порезов не наблюдалось «нас же просто бросили как кость собаке!» «Угу» я вытер меч о кусок чьего то плаща «я ж говорил, что у следопытов есть план. Могли, конечно, нам и сказать, но теперь то что жаловаться?» Соломка вздохнул и вновь обрел свое легендарное хладнокровие. А вокруг был настоящий праздник безумия, выжившие ополченцы, пьяные от радости, ошалевшие от счастья быть живыми, находили глазами выживших друзей и родичей, рыдали над погибшими или же, ругаясь, перевязывали свои и чужие раны. 
А вот мне радоваться не шибко хотелось. Судя по количеству союзников на поле, как бы не обломался нам грабеж ангмарского лагеря – стоит только промедлить – так вынесут все, даже навоз. Потому оставив раненных под охраной, я решительно повел свой поредевший отряд к ангмарским повозкам. Грабили уже действительно без нас, начав видать задолго до гибели или сдачи последних вражеских подразделений. Впрочем, добра было столько, что хватило и моим бойцам, споро и профессионально организовавших сразу и погрузку трофеев на телеги под нашим знаменем. Я же в добавок имел наглость заявиться к следопытам и настоять на назначении (как героя битвы и знатока темного наречия) комендантом офицерского лагеря врага для поиска и сохранения ценных карт и бумаг. Пользуясь следопытскими полномочиями, мы быстро выкинули со штабных палаток всех прочих трофейщиков и приступили к планомерному осмотру всего и вся. Так что к вечеру следопыты и эльфы получили груду донесений с Ангмара, а мы пару мешков серебра и мешок золота, не считая полезных в хозяйстве драгоценных безделушек и множества ценных одежд. Мой авторитет как командира в ополчении после этого вырос до небес, слушались беспрекословно. За ночь мы уже шустро отправили все добро в лагерь на севере, вместе с трофейными быками и обозными лошадками - все сгодятся для хозяйства. 
Немного поспав и умывшись, я только успел позавтракать деликатесами, доставленными прямо с Карн-Дума, как получил вызов в штаб следопытов. Теперь, когда горячка грабежа спала, можно было и узнать, каким таким чудом мы таки победили и что теперь планируется в несомненно светлом будущем. В штабе царило веселое благодушие – победили малой кровью, трофеи огромны, а ангмарцы не сунутся за добавкой в ближайшие пару лет точно. Насчет малой крови у меня и народа с ополчения Северного нагорья были, конечно, свои соображения, но что мы великим? Впрочем, на совещании сказали несколько слов и о наших подвигах, высоко оценив мою способность неожиданно ударить и вовремя отступить. Мол, и назначили меня исключительно из-за полководческого глазомера – потому и не предупредили о тактике выманивании анмарцев из лагеря, сам же сообразил. Оставалось мило улыбаться и клятвенно пообещать себе организовать такой же хитрый план выманивания следопытам и остроухим. Пусть в следующий раз сами режутся с орками морда к морде, брошенные союзниками на поле боя, любители бить в спину издалека.
Впрочем, новости действительно были радостные. Армия ангмарцев, ушедшая к Бри, также была полностью уничтожена. Следопыты, оказывается, давно следили за Ветровидом, так что когда его измена стала очевидной и встреча с ангмарцами подтвердила все подозрения, просто подождали отъезда северян и вырезали вчистую всю шайку-лейку доморощенного правителя Бри. Получив от пленных все сигналы для связи, они потом спокойно заслали к ангмарцам своих под видом проводников и завели все вражье войско под южные ворота Бри. Когда, к большому удивлению северян, ворота оказались закрыты, трепыхаться им уже было поздно. Со стен и с леса ударили катапульты и лучники, благо сыновья Элронда привели с Ривенделла неслабую такую толпу остроухих. Бой вышел недолгим, ангмарцам не помогли ни их многочисленность, ни ожесточенность обреченных. Порубили их знатно, а потом союзная армия дотопала до Примостья и стала спокойно ждать, когда и вторая армия северян заглотит наживку.
Да уж, выходит и наше милое приключение в доме у Хвата было под наблюдение следопытов, решивших не спасать нас, чтобы не спугнуть ангмарцев. Что ж, и так бывает, когда события великие, а люди маленькие, при призе в целую вражескую армию следопыты и своих то спасать не стали бы, что уж говорить о союзниках.
После победного совещания история ополчения Северного нагорья закончилась. Нас официально отпустили по домам и даж выплатили скромное жалование, своим размером вызвавшее тихие смешки парней, у которых ангмарским добром были набиты все котомки. Народ активно зазывал вернуться в лагерь и зажить припеваючи, отстроить даже свой городок, но после Шира дурная привычка к хорошей кухне, доброму винцу и теплой кровати всячески препятствовала жизни в суровых лесных условиях. Так что отправив свою (а заодно и Соломкину) долю в Эстельдин с обозом следопытов, я решительно потопал к остроухим, надеясь счастливо добраться с ними до Ривенделла и славно пожить там пару лет, а то и десятилетий.
И тут судьба нанесла свой коварный удар. Знакомый эльф тишком сообщил, что как раз пару месяцев назад Владыка Элронд случайно обнаружил пропажу из своего погреба пары сотен бутылок вина. Как выяснило скорое следствие, некий злоумышленник искусно высадил заднее окно в погреб, мастерски замаскировав потом все следы взлома, и всласть распробовал знатное вековое винцо в совершенно непотребных количествах. Моему остроухому другу было достоверно известно, что Элронд крайне хочет меня видеть, очевидно желая узнать мое мнение как искусного деревообработчика по поводу устроения нового окна, понадежней. Поблагодарив эльфа и клятвенно пообещав в скором времени осчастливить Ривенделл своим плотницким искусством, я поспешно удалился. Все было до крайности не вовремя. И как вообще Элронд додумался заглянуть в дальний угол? При тамошнем запасе вина очередь дальнего стеллажа должна была подойти минимум через век. То ли мне просто не повезло, и я неправильно рассчитал винопотребление отдельно взятого эльфийского двора, то ли сдали виноторговцы, коим по знакомству продал десяток бутылок. Что за времена, никто не умеет хранить скромные секреты…
В общем, Соломке я сказал, что эльфы сейчас не настроены принимать гостей, так что тяжелую годину мы пересидим в Бри, заодно и выясним судьбу Слышки. Капитан угрюмо пробурчал, что с таким количеством трупов по округе найти мелкого хоббита и достойно его похоронить будет весьма затруднительно. А еще трудней придется, когда о погибшем родиче узнает тан.
«Да брось» отмахнулся я «ну погорюет, ну поругает нас, что с того? Слышко в конце концов не ребенок и сам убежал вслед за нами, никто ж его не уговаривал идти на подвиги». «Ты все таки плохо знаешь Туков» вздохнул капитан «Они ж все сумасшедшие. При этом крайне опасные сумасшедшие. Брандобрас знаменитый, который головами гоблинов в крикет играл, так он еще не самый буйный с их породы. И нынешний тан тоже вполне соответствует тукской репутации, пусть и привык притворяться нормальным, чтобы купцов в Хоббитоне не пугать. Да узнав о Слышке, он нас порубит в фарш и свинкам скормит, а потом свиной навоз сожжет и по ветру пустит с Меттельских подмостков под оркестр и фейерверки». «Ты серьезно?» поразился я – на моей памяти Соломка впервые показал, что кого-то боится. «Более чем» признался капитан, но далее тему Туков развивать не пожелал, несмотря на мои настойчивые расспросы.
Потому мы ехали молча, посреди кутерьмы отрядов, стад быков, лошадей и повозок. При наличии лошадок и оружия вполне можно было доехать до Бри самим, но я все таки из осторожности предложил капитану присоединится к брийскому ополчению, так что, миновав мост, мы проехали Примостье, не останавливаясь полюбоваться живописными свежими пожарищами и уже на окраине, где брийцы собирались к отъезду, встретили того, кого уж точно не ожидали увидеть тут.
А именно Слышку. Живого и здорового, хоть и похудевшего и в наскоро подшитой чужой одежде. Этот невероятный хоббит не терял времени зря и ожесточенно ругался с десятком обозников, стоявших возле небольшой ангмарской катапульты. Увидев нас, Слышко обрадовался и с ходу перешел к делу, заявив, что группой злодеев планируется черное дело по уничтожению уникального музейного наследия – вот этого дивного механизма, единственного во вселенной. Обозники ссылались на приказ уничтожить все осадные машины врага, а Слышко взывал к их чувству прекрасного. А надо было воззвать к жадности. За несколько монет я избавил катапульту от их общества и поинтересовался у Тука двумя вещами – как он выжил и шутит ли он насчет катапульты? На первый вопрос Слышко отмахнулся, заявив, что нам все расскажет подробно Хват (ну надо же, и тот жив, чудеса да и только), обосновавшийся в таверне, а ему пора заняться главным – а именно спасением музейного наследия, уничтожаемого именно в данный момент толпой варваров. После такого заявления Слышко, даже не поинтересовавшись из вежливости как мы выжили и все ли у нас благополучно, стремительно куда то убежал, прежде чем мы с Соломкой успели опомниться от удивления.
А вот Хват уже никуда не спешил, сидел себе спокойно в уголке зала таверны и курил табачок. Сразу чувствовалось, что человек при деле и все у него под контролем. Так что остаток дня мы просто спокойно пили винцо и обсуждали дела, каковых случилось даже более того, чем можно было ожидать. 
Хвата спасло желание Ветровида растянуть удовольствие от пытки единственного пленника. Сперва злодей ругался со своими подчиненными, восстанавливая настроение, испорченное самодовольным и наглым поведением ангмарцев, потом обедал, потом поспал, а потом люди Ральфа стали падать со стрелами в спине. Следопыты ворвались на подворье как лисы в курятнике и действовали так споро, что пока изменники раздумывали что делать, драться или бежать, вариантов уже и не осталось. Запершийся было в доме Ральф с телохранителями просидел в осаде недолго. После клятвенного обещания главаря следопытов Бродяжника спалить всю хибару из дома раздался слабый вопль, после чего с окон полетели копья, мечи, кинжалы и один связанный глава заговора. Суд следопытов был скорый, зачинщикам и убийцам брийских стражников отрубили головы на месте, с Ральфом пообщались подольше и сделали милость, просто его повесив на ближайшем дереве за ноги и расстреляв из лука.
К Хвату же и Слышке отнеслись вполне дружески, посадили на трофейную тележку, накормили и расспросили. Бродяжник очень заинтересовался историей Слышки о таверне Адсо и мертвом рыцаре, так что пока основной отряд следопытов сгонял пленных и выступал на Бри, пара десятков следопытов во главе с Бродяжником отправилась к таверне.
Ни живых, ни шибко бодрых мертвых в таверне не нашлось. Один только мой Шепот тоскливо дожевывал сено в конюшне, грустно понимая, что пока одного хозяина уволокли ангмарцы в неизвестном направлении, второй, даже более достойный кандидат, тоже почему то не озаботился благополучием скотинки и не дождался его возвращения. За неимением лучшей альтернативы, Шепот все таки позволил Слышке покормить себя морковкой и расчесать щеткой. А все прочие в это время потрясенно осматривали двор, где груда порубленных тел красноречиво свидетельствовала, что рыцарь с могильников нам не примерещился. Сие скопление запчастей к набору «собери полуорка» изрядно отпугивало даже разбойников, так что все в трактире было в целости и сохранности. Следопыты разломали заграждение южан, Бродяжник спустился вниз в подвал один и через полчаса вышел с большим мешком, каковой оттащили подале и сожгли под древние заклятья. После этого в подвал заглянул и Хват, так что любопытство и аппетит у него отбило надолго. Зато он догадался подобрать соломкины кинжалы и мое копье, а потом следопыты нашли тайник Адсо, где тот хранил вещи погибших от мертвяка, там оказались и наши с капитаном котомки. В лесу нашлись и схроны с прочим добром, заодно и замаскированная небольшая конюшня, где был голодный, но вполне живой пони Соломки.
Наскоро похоронив погибших и перепрятав найденное добро, следопыты поспешили в Бри на битву, а Хват со Слышкой вернулись на хутор, где и переждали бои. Дождались патруля Брийской стражи, узнали о победе. После чего по настоянию Слышки Хват повез его в Бри, где хоббит надеялся найти и спасти (вот добрая душа) нас с Соломкой.
При виде погрома и груд мертвых тел возле Бри, Слышко чуть не умер от горя. Видать победа «хороших» виделась ему чем то иным, чем вонью гниющих кишок по полям и развешанных на стенах останков людей Ветровида. Хвату пришлось оставить Тука в «Пони» и порыскать по окрестностям одному. Не найдя наших тел среди погибших, Хват уж было собрался помянуть нас да вернуться домой, как был мобилизован в ополчение и оказался в Примостье. В ополченье за компанию записался и Слышко, проявивший себя в коротком походе знатным кошеваром и чуть было не подписавшим по рассеянности едва ли не пожизненный контракт в брийскую стражу, где любителей хорошо пожрать хватало, а вот с поварами были вечные проблемы, слишком уж часто проворовывались и отправлялись на виселицу.
Уж совсем за полночь, к нам присоединился довольнющий Слышко, радостно заявивший, что его любимую катапульту уже разобрали и погрузили на три телеги, догруженные еще и прочими трофеями, достойными быть в запасниках музея Всяковинного общества. На вопрос зачем ему катапульта Слышко недоуменно ответил, что разве нам самим не нравится такая красота? Это же уникальный механизм, идеальный для запуска фейерверков. На нем куча красивых рисунков, некоторые даже выложены серебром, а прикольный глаз сверху инкрустирован рубином. Потому угробить такую красоту он никому не даст и непременно дотащит до Шира. Да и дядя будет очень рад.
«Дядя?» – с содроганием вопросил Соломка. «А он то при чем?»
«Так он очень любит всякие затейливые машинки» признался Слышко «кучу всего накупает у гномов, всякий раз как они с Чертогов Торина приезжают. И даже в музей не отдает, сам ими балуется тайком. Хотя конечно и на музей много денег дает, правда почему то это скрывает».
На Соломку было страшно глядеть. Все эти суровые дни капитан держался только мечтой разогнать при возвращении домой Всяковинное общество, а его музей сжечь. А тут вдруг выясняется, что это причуда не кучки безобидных тихих сумасшедших, а увлечение одного крайне опасного, по словам самого капитана, психа. С кучей власти в придачу.
Не замечая капитановых страданий, Слышко смущенно пробормотал «Да и боязно что то возвращаться с пустыми то руками в Смиаглы. Дядя того, сердиться будет, ногами топать. А тут у него через месяц как раз день рождения. А мы вернемся и ему такую чудесную вещь подарим!!! Может и не прибьет сгоряча….»
Мы с Соломкой переглянулись. Перспектива тащить в Шир эту ангмарскую хрень выглядела не очень приятной, но перспектива вернуться в Шир без нее и попасть под полноту ярости тана была еще кошмарней. В Имладрис нам пути не было, Бри, по верным словам Хвата, в ближайшее время будет весьма неприятным местечком. Измена Ветровида отдавала город на откуп страже, и капитан Темновереск теперь самолично и самовластно решал, кто тут изменник и друг предателя, а кто нет. Что мэр, что весь изрядно поредевший городской совет, все как один закадычные дружки Ветровида разумеется, и слова не вякали против Темновереска, который отрывался по полной, вознамерившись перевешать весь криминальный мир Бри, а потом заняться тотальным уничтожением и полу и даже четверть криминального люда. Так что честным контрабандистам в город соваться не стоит, мало ли что друзья следопытам, следопытов то Темновереск тоже не любит и, хотя против них самих силенок выступить не наберет никогда, повесить нас «по ошибке» сможет запросто. Так что Хват ехал прямо к себе на хутор, где хотел собрать надежный народ, переждать самый пик террора, да потом возобновить контрабандные пути – дорожки, а нам советовал тоже ехать подале от Бри и побыстрее.
А кроме Шира и ехать то было некуда. Со следопытами я уже поговорил о будущих перспективах союза против южан, сразу после наведения порядка в землях Бри в Шир приедут серые гости. Даже с брийской стражей Соломка уже договорился о выставлении в трактире Адсо совместного поста, место очень удобное, чтобы тракт охранять. Слышко про эльфов уже и думать забыл, равно как и про рукопись, что была причиной всей суматохи. Ангмарские трофеи и их скорая музеефикация царили в его голове, забивая все прочие мысли напрочь. Так что по разным причинам мы все трое торопились в Шир. В Бри соваться было опасно, да и смысла ехать по тракту не было, с шансом то встретить недобитых южан. Зато Хват подсказал северную тайную тропинку, на которой по приказу Ветровида был сооружен паром через реку, так можно было попасть к лесам у Барсуковин, не спускаясь к югу до Брендивинского моста.
Счастьем было вновь воссоединится с заветным луком и ненаглядным копьем, но совершеннейшим блаженством было вновь погладить Шепота по роскошной гриве и скормить ему ведро морковки. Пусть коняга и сбежал с хутора Хвата при опасности, зато теперь он всячески намекал выразительными взорами, что всегда в меня верил и был искренне предан нашему давнему дружескому союзу.
Никуда не торопясь, выспались, весь день собирались в дорогу и только второго дня выехали, дождавшись, когда Примостье покинут все многочисленные военные отряды. До хутора Хвата доехали без приключений, передохнули у него денек, а потом поехали в Шир. И вскоре выяснили, что было полной глупостью держать наше предприятие в тайне и не нанять возниц. Плохонькие лошадки ангмарцев, попавшие к нам вместе с трофейными телегами, упорно не хотели брести непривычной лесной дорогой, благо и на телегах было полным полно грузов, даже не считая тяжеленных балок, железяк и веревок от катапульты. Уже через пару дней мы с хоббитами были так измучены плохой дорогой, непослушными лошадками, постоянно ломающимися телегами, что были готовы от отчаяния выкинуть пару десятков лишних деталей от вредного изобретения сумрачного карн-думского гения. Но тут судьба мило нам улыбнулась, выслав неожиданную, но крайне своевременную подмогу.
Правда пришлось для этого стать частью ангмарской армии, но к тому времени мы были настолько измучены перевозкой катапульты, что были готовы на все, лишь бы нам помогли в этом нелегком, как выяснилось, деле.

«УУУУУ! » я от злости пнул бок телеги и взвыл, излагая свои претензии к судьбе, ангмарскому телегостроению и трофейной горской лошадке «Г’даш форэ! Гкен зурр! Карг’цнах! УУУУУУ!!!!». Не знаю, как там судьба, а вот лошадка поняла, осознала, печально склонила голову, но даже не попробовала сдвинуть телегу. Намертво застрявшую всеми четырьмя колесами на глинистом берегу безымянного ручья в самой глухомани земель Бри.
Шепот неодобрительно глянул, будто стыдя – «что мол прикопался к изможденной слабосильной копытной доходяге, когда сам дурак?» И верно, дурак дураком и есть. Не экономь на добротно сделанной тележке, бери брийских опытных лошадок, да найми возниц – и путешествуй с приятцей. А коли взялся провести старой лесной дорогой три тяжелогруженых тележки, сколоченные наспех рабами на далеком севере из гнилой древесины да еще аж при помощи целых двух хоббитов да трех хилых лошадок, ветеранов ангмарского обоза, - так будь готов к эпическим подвигам на ровном месте. И уж к совсем героическим свершениям на любом ухабе и каждой переправе.
Мы планировали добраться до Барсуковин за пять дней, но приходилось признать, что такими темпами мы не только не успеем в Шир к дню рождения тана, но и вообще встретим свою старость на этой дороге, завещая перевозку катапульты внукам и правнукам. Однако и бросать ценное имущество не имело смысла. В Шире нас уж никак не ждал теплый прием, и подарочек любимому слышкиному дядюшке был единственным шансом не быть выгнанными взашей.
Я был настолько зол, что совершенно перестал следить за окрестностями, так что первым гостя увидел даже не капитан, хмуро забивающий доску под колесо самой глубоко утонувшей в грязь телеги, а Слышко, который и в самые тяжелые минуты находил время любоваться окрестностями. «Ой!» радостно воскликнул он «Собачка! Может тут рядом и громадины есть? С лошадками и инструментами?». Я неторопливо обернулся, одновременно осторожно проверив, легко ли вытягивается меч с ножен. Действительно, перед нашими телегами обнаружился некто пушистый и четырехлапый, что так обрадовал Слышку. Эта собачка, правда, была раза в три поболе самых крупных брийских волкодавов, но Тук разницу между хвостатыми явно не видел. Впрочем, и про варгов, коли не заглядывал на ферму к Бирюку, знал, скорее всего, только из баек старого Торбинса. А перед телегами сидел именно чистокровный варг, посматривающий на нас вполне дружелюбно. Этакое спокойствие гостя могло означать все что угодно – от природной тупости собачины до самого неприятного – варг не один, а с такой толпой, что бояться им даже влом, по статусу не положено.
Встреча с варгами на позабытой дороге в лесах Бри могла оказаться весьма неприятной, так как они отнюдь не склонны любезничать со всеми встречными поперечными, да еще во враждебном крае. Спасла нас конечно катапульта, замаскировать на которой знаки Ока мы поленились, а также моя изысканно выверенная ругань на темном наречии, заслышав которую дозорный варг вместо того чтобы сразу поднять тревогу, принял нас за ангмарцев и вылез убедиться, что перед ним свои.
«Знакомый?» тихо спросил Соломка, как то не разделивший радость Слышки насчет «собачки» и возможной помощи. «Неа» я с интересом разглядывал варга «но ангмарская морда стопудово, не с югов»  «Проблемы будут?» капитан варгов почему то не любил и свои чувства не скрывал. «Если он один – нет. Если их там стая, то хреново конечно, но есть шанс договориться».
Варг тем временем осторожно подошел к первой тележке, понюхал и осмотрел груз – сплошь ангмарское добро, да видать совсем убедился, что перед ним свои. По крайней мере, подошел еще ближе поздороваться. Я вежливо поздоровался в ответ. Варг, как выяснилось, действительно был из армии Железной Короны и даже после поражения у Бри оставался на службе. В этой глуши затаился отряд уцелевших - пара десятков орков да пять варгов, сумевших уйти от стрел эльфов и копий следопытов и теперь коротавший время в ожидании подхода основных сил. Неудивительно, что варг был так беспечен – нас он принял за долгожданную подмогу и конец всем бедам. Известие, что и мы вообще то все, что осталось от второй армии Ока, стало для нашего нового знакомца страшным ударом. Подумав, он согласился, что опасно оставаться на дороге и побежал звать остальных - спасать наши телеги.
Варг вполне мог понимать общий язык, так что лишь когда я убедился, что он убежал, можно было быстро объяснить ошарашенным хоббитам свой план. Слышко воспринял наше зачисление в армию Ангмара вполне спокойно, обеспокоившись только, не отберут ли обратно все музейные ценности, но я заверил его, что уцелевшим у Бри теперь не до обозного барахла и катапульты. Соломка предложил не рисковать, бросить телеги и уходить обратно к Хвату налегке, но я был уверен, что так мы рискуем еще больше. Столь неожиданное и немотивированное бегство насторожит орков и варгов, а эти ребята, коли выжили, вполне профессионалы, в лесу не теряются, и погоню нам устроят основательную и неумолимую. Так что мы остались ждать гостей.
Нам, конечно, могло сильно не повезти, коли во встреченном отряде остались бы собственно офицеры из коренных ангмарцев. Эти коварные бестии слишком умны, чтобы обмануться байками возникших из ниоткуда подозрительных личностей. А вот оркам наболтать можно было все что угодно. Сильно помог и тот факт, что возглавлявший отряд уцелевших старый вояка Шатог узнал мою морду. Ну еще б – сколько вместе прослужили в одном полку, а мой самогон трудно было забыть всем, кто его распробовал. Так что вместо вечного привала в придорожной канаве отдыхали мы остаток дня во вполне дружеском окружении в полевом лагере, наскоро сооруженном в глуби леса у ручейка.
Застрявшие телеги орки мигом выдернули с грязи, дотащили до лагеря  и даже взялись за их починку, пока я неторопливо обсуждал прошлые события и планы на будущее с Шатогом и Кангом, вожаками выживших. Канга, который нас собственно и нашел, по маленькому рангу Шатог мог вообще игнорировать как сотник пограничной части, но, будучи действительно опытным командиром, он не стал разводить глупого чинопочитания, взяв варга как самого опытного и авторитетного с уцелевших собачек себе в ближайшие помощники.
История их небольшого отряда была весьма героической. В роковой для ангмарцев день сражения у Бри Шатог, ветеран сотен выигранных и проигранных пограничных боев, почуял неладное еще до того, как запели эльфийские стрелы. Потому при начавшемся сражении, быстро переросшим в бойню северян, он не стал ни стоять столбом от растерянности, ожидая команд, ни самоубийственно лезть на стены под выстрелы вражеских катапульт. Оценив ситуацию, Шатог развернул вверенный ему отряд и пошел на прорыв. Ценой огромных потерь его парни смогли таки пробить строй брийской стражи, не желавшей помирать и расступившейся перед столь отчаянной атакой и успели удрать в лес до того, как конница следопытов, разделавшись с более лакомыми целями, обратила внимание на небольшой убегающий отряд. Варги, кто поумней и повезучей, сумели проскользнуть  в пробитую во вражеском строе щель и догнали Шатога, не испытывая судьбу попытками самостоятельно вернуться на север.
Никого из своих орки больше не встречали, видать кроме отряда Шатога из под Бри не вышел никто из ангмарцев. Опасаясь, что враги уже начинают прочесывать лес, Шатог увел уцелевших как можно дальше, до тех пор, пока в лесу совсем перестали встречаться следы людей. Он надеялся отсидеться там и дождаться подход основной армии, которая и покажет проклятым следопытам, где в Форохеле раки зимуют. Известие, что и вторая армия северян разбита у Примостья, ставила весь его план выживания под удар.
«Вот скажи мне» Шатог зло ворошил угли в костре палкой «вот что за ботва? Готовимся годами, собираем огромные армии, тащим мудреные тяжеленные машины, сражаемся как балроги и все равно раз за разом нас выносят как котят каких! Эт что, глупость или измена?! Вспомни хотя бы поход на Веринай, ну это ж вообще дурость дуростью была, а сколько хороших парней по болотам осталось…»
«Эт какой именно поход?» я затянулся ширским табачком, позаимствованным у запасливого Слышки. Канг чихнул, явно не одобряя столь пагубную привычку.
«Ну, тот в котором мы и познакомились при отступлении» Шатог метко сплюнул на угли, явно видя в них что-то свое, памятно нехорошее.
«Аааа.. Это был четвертый» припомнил я «потом еще дважды ходили, да я уже в обозе отсиживался, хватило с меня и одного приступа. Но в четвертом то хоть провизию не забыли на складе в Уругарте, как было в третьем. Да и катапульты почти работали. Только их почему то ночью охраняли два калечных гоблина»
Шатог горько усмехнулся «Ха! А потом наш полководец положил две сотни под хлипким частоколом, потому как весь осадный парк противник внезапно спалил, не убоявшись хлипкого караула. Измена была, ей –ей!».
Канг прищурил глаза и даже бросил недогрызенную кость «А тут что, не так что ли было? Почему разделили армию? Что мы забыли у этого мерзкого южного городка? Пошли как овцы на бойню. Говорю вам, ангмарцы нас сдали! Это одна нуменорская шайка, что наши офицеры, что их родичи с местных руин. Моргот таких в армию не брал, так мы всех крошили одной лапой!»
Подобные разговоры попахивали изменой, но, с точки зрения ангмарского закона, встреченные нами уже были почитай что предателями. Вернись они домой, как бы отчитались в том, почему выжили? Все их действия не были санкционированы приказами, а вольности в армии Ока не спускали. Так что парней можно было понять. Чудом уцелев в бойне у Бри, терпеливо ожидая вторую армию, теперь они от меня узнали, что надежды нету – им оставалось либо сидеть в этих лесах, рано или поздно попавшись патрулям следопытов, либо ползти на север с весьма призрачной надеждой, что Мордирит проявит милость к остаткам разгромленной армии своей мечты.
«Спокойствие» я достал из сумки ворох бумаг «не все так плохо! Пока мы целы, армия не разбита! У меня приказ сохранить катапульту и передать оружие и снаряжение нашим союзникам на западе. В тылу у врагов создадим базу и потом кааак ударим!»
Через пару минут я уже описывал удивленному Шатогу тайные планы по поддержанию ангмарского подполья в этих краях, увеличив свои заслуги в противостоянии людям Шарку раз в десять. Три наши убогие телеги наполнились грузом чрезвычайной важности, а катапульта стала новейшим сверхмощным оружием, спасение которого от уничтожения уже было успехом и победой.
«Да!» разошелся я, ободренный вниманием бросивших все дела и столпившихся вокруг орков и варгов «Это победа! Враги потеряли след этого мощного орудия, и, значит, уже проиграли войну в следующем же году! И вы все, да, все! Можете внести свой вклад, последний штрих, дотащив груз до тайной нашей базы, после чего я письменно поблагодарю вас за неоценимый вклад в победу и дам приказ с триумфом вернуться в Карн-Дум!»
Редко когда можно увидеть у варгов слезы радости. Эти суровые звери не плакали, даже когда я вытаскивал из их глоток застрявших там ежей, но теперь то, о да! Свирепые звери рыдали как дети, обрадованные возможностью вернуться домой, в родные конурки и пещеры. Да и орки как то подозрительно часто терли глаза.
Следующие пару дней прошли в тяжелой работе. Как назло, на нас обрушился непрерывный ливень, превративший дорогу в непролазное болото. Но орки работали на совесть и тащили наши телеги разве что не на руках, быстро и умело наведя переправы через разлившиеся ручьи. Варги усердно разыскивали броды и дорогу посуше, да еще умудрялись загонять оленей, снабжая нас мясом. Соломка по прежнему держался настороже, не доверяя ни оркам, ни варгам, а вот Слышко был явно в восторге от новых армейских корешей, навыменивал (даже не зная темного наречия) у орков кучу всяких интересных безделушек, от метательного топора до бусин из эльфийских зубов, а под конец пути даже попытался сменять у Шатога на ящик брийского пива одного из варгов. Похоже настойчивый Тук так и не поверил моим объяснениям, что варги вполне разумны и самостоятельны, а потому успокоился лишь тогда, когда я раскритиковал выбранный им для музея экземпляр («серенький, с красивым черпаком и черными пятнами на морде, правда ушко потрепанное, но у нас во Всяковинном обществе и такого нету!»), пообещав потом найти варга с целыми ушами и еще более красивой окраской. Забегая далеко вперед сообщу, что впоследствии подарил Слышке небольшого охотничьего пойнтера из питомника в Овражках, совершенно осчастливив обоих.
Наш трудный поход остановился у берега Брендивайна, где мы нашли указанный Хватом паром и переправили телеги уже на ширский берег. Шатогу и его отряду я выправил все нужные приказы, благо печатей и всякого рода бланков у меня после грабежа ангмарского лагеря у Примостья было в достатке. Заодно я отправил в Карн-Дум обстоятельный доклад о битве за Примостье (все равно ведь узнают), умолчав конечно о кое-каких подробностях личного участия, а также подробный рассказ о кознях и пакостях южан, которые наплевали на наших любимых назгулов и лично на Мордирита, оскорбляя и даже пытаясь убить столь верного слугу Ока как я. Подобное письмо не только позволяло, как я надеялся, вбить клинья в союз Карн-Дума и Изенгарда, но и давало надежду, что вредный колдун, столь досадивший нам в Шире, вскорости встретится с мордами, не только гораздо более злобными, но и несоизмеримо более опасными. Да и Шатог насторожился бы, не отправь я с ним донесений начальству. Орк все таки был опытный и порядки знал. Ну и вообще, попади я ненароком в Ангмар – авось да зачтут услуги, бумаги в карн-думских архивах хранили тщательно и вечно.
Сильно удивил меня Канг, тишком вернувшийся уже после того как мы радостно помахали на прощание уходящим оркам и варгам, которым предстоял долгий путь на север по глухомани Эвендима, а потом Северного нагорья. Заметив варга в кустах я понял, что разговор требуется без свидетелей и тихонько отстал от телег, якобы рассматривая что-то на земле. «Не носи это копье открыто» голос Канга был тих и серьезен «вы, люди, не помните кое-какие истории, но есть многие, что помнят». «Что за истории?» насторожился я, но Канг ответил уклончиво «есть легенда про заброшенный город людей, что зовете Форностом. И якобы там по-прежнему обитает некто, разыскивающий крайне похожее на твое копье. Некто настолько опасный, что даже наши туда не ходят. Старики много чего болтают, все не упомнишь. Поспрашиваю, коли вернемся в Карн-Дум. А пока просто замотай копье и никому не показывай» «Спасибо» тихо обронил я варгу, но тот лишь усмехнулся «не люблю быть должником, так что постараюсь расплатиться за спасение». Миг и растворился беззвучно в кустах.
После этого разговора мы без проблем ехали до самых Барсуковин. Встреченные вскорости стражи границ подогнали пару своих тележек и наши лошадки радостно тащили полегчавшие телеги по хорошей ширской дороге. Я то думал, что главной проблемой будет найти в Барсуковинах большой амбар, куда можно упрятать катапульту, но сараюшку то нашли сразу, что настроило на неоправданно оптимистичный лад. Соломка мигом испарился по своим делам, туманно сказав, что некие друзья уже достигли неких договоренностей по поводу нашего законного возвращения. Так что можно было спокойно и неторопливо собрать катапульту в подарок тану. И вот тут то и грянула главная беда.
Слышко, который гордо заявлял, что прекрасно все запомнил при разборке механизма, уверенно руководил сборкой. В итоге остался десяток лишних деталей, а катапульта упорно отказывалась взводиться. Повозившись немного, мы разобрали катапульту обратно и стали собирать уже по моим указаниям, уж я то такие штуки таскал, перевозил, собирал и разрушал просто в огроменных количествах. Через два дня катапульта стояла как новенькая, все детали были включены в механизм, который, вот беда, все равно не работал. То ли механизм данного экземпляра ангмарской техники действительно был новаторским и незнакомым, то ли я потерял былые навыки, то ли вообще катапульта изначально нифига не работала, сдали ее строители вусмерь подпоенному приемщику, а далее тащили на юг чисто в виде декорации. Зная хорошо ангмарские нравы, последний вариант мне казался самым правдоподобным. Но он же для нас был самым жутким.
Дни летели один за другим с опасной быстротой, мы уже могли собирать и разобрать проклятую катапульту с завязанными глазами, но она все равно не работала. Вернувшийся неизвестно откуда веселый Соломка вмиг потерял веселость при известии о наших «успехах». Внимательно осмотрев очередной вариант сборки, капитан даже заявил, что этот ангмарский ужас работает явно только силой магии Ока, так что и пытаться нечего лезть в тонкие материи колдовства нашими грубыми лапами. Слышко сник, но я был по прежнему уверен, что нам не хватает верно настроить буквально пару деталей. Гоблины, которые обычно такие катапульты собирали, явно же не были колдунами! И вообще, было крайне стыдно, что мы со Слышкой не могли сделать работу, которую запросто выполняли за вечер десяток грязных тупых гоблинов. Потому я ожесточенно возился с катапультой, делая самые краткие перерывы на сон и еду.
Сильно стимулировал меня один незапланированный визит. Как то утром, когда я с новыми, подсмотренными в ночных кошмарах (а снилась мне теперь исключительно катапульта, представляясь неким злобным разумным животным) идеями, принялся за регулировку многочисленных веревок и шестеренок нашего проклятого механизма, за спиной раздалось тихое шуршание. Подумав, что в сарай забрел какой-нибудь праздношатающийся бездельник, я уже было обернулся зверски облаять невинную жертву любопытства. Но ругательства сами замерли на устах, когда я узнал тана. Скинув капюшон простого серого плаща, тан с маниакальным интересом рассматривал катапульту – точь в точь как хоббитенок, узревший на Йоль громадный торт.
«Я это» тан смутился, обнаружив, что замечен, «так зашел, проведать. Слухи, то да се, совершенно неофициально. Любопытство замучило. В наше то время молодежь всегда забывает про приличия, а тут племянник то не забыл, вон какую затейливую штуковину привез порадовать меня старого. Крайне приятно! Хотя конечно в наших то обычаях на день рождения подарки самим дарить гостям, но все равно здорово! Я, конечно, ничего-ничего не знаю, пусть будет сюрпризом на празднике! Но Меттельские подмостки велю приготовить!».
Тан обошел катапульту, едва сдерживая восхищение «говорят, что Слышко хвастал в таверне, будто эта машина метает фейерверки на дивную высоту?». «Ы-ды-а» я еле мог говорить от ужаса. «Славно-с» тан заулыбался «жду не дождусь праздника! Чую, что это будет лучший День рождения в моей жизни! И кстати насчет людей Шарку. Наш кузен Герберт, ну вы конечно знаете, живет недалече от Смиаглов, тихий такой, так представьте себе, этот проказник скатался тайком аж до самого логова этого Шарку». Я ахнул от неожиданности – Туки не переставали меня удивлять и пугать.
Тан с интересом посмотрел на мою реакцию и продолжил «вернулся и много чего интересного рассказал о черной башне и тамошних жильцах. Заодно прознал, кто у нас тут такой умный нашелся, что Шарку продает табак да зерно. Так что благодаря Герберту кое-кто в Шире у меня теперь вот где!» тан зло сжал кулак и на мгновенье оскалился так, что любой варг позавидовал бы «Потому мой ненаглядный заботливый племянник и его милые друзья могут чувствовать себя тут в безопасности. Правда только в том случае, если станут вести себя тихо как мыши». Я все понял и клятвенно пообещал впредь не высовываться и не фокусничать. Довольный тан еще полюбовался катапультой и тихо ушел. Я же в ужасе побежал будить Слышку и разыскивать Соломку.
«Нам кранты» подытожил ситуацию капитан, когда я рассказал ему о визите тана «Тан теперь явно соберет всех своих друзей на праздник, да и вообще половину Шира пригласит полюбоваться зрелищем диковинной машины. И если она не работает – озлится так, что нам безболезненней сразу сейчас убежать подальше и навсегда». Слышко возмутился «да я еще в музей не отвез трофеи! И у меня запланировано десять лекций про новые диковинки! А тут бежать?! Да никогда! И может дядя не станет злиться, машина то сама по себе красивая, пусть и не рабочая…»
«Нам нужен гном» я стукнул кулаком по трактирному столу «и главное в меру безумный. Надо послать в Игольное Ушко, вдруг тамошний кузнец согласится?». Соломка просветлел лицом «да тут рядом работает гном – механик! Подъемники на каменоломне в Скэри чинит. Народ говорит, что дело свое знает, хотя конечно и с прибабахом». Но в нашем положении привередничать не приходилось.
Гном Фрости мне сразу понравился. Деловой, степенный, приехал с каменоломен не на пони, а сразу на богатой тележке с бочонком своего фирменного пива. Каковое сразу нацедил себе в кружку, размерами с небольшое ведро, и лишь потом пошел осматривать катапульту. «Приятственная штуковина» сдержанно похвалил гном ангмарский механизм после предварительного осмотра и пары кружек.
Еще через кружку он уже довольно буркнул себе в бороду, что он то конечно сделал бы все гораздо лучше, но и теперь неплохо, да. Через три кружки и после ожесточенного торга по размерам оплаты услуг мы сговорились, что Фрости не только приведет катапульту в действие к празднику, но и подсобит с зарядами для фейерверков, в которых, как оказалось, почтенный гном был великий специалист.
Уже к вечеру в наш сарай прибыли помощники гнома и телега инструментов. Работа закипела. Я отвечал за полировку и лакировку деревянных частей. Гном, ворча, возился с металлическими частями, гоняя помощников в хвост и в гриву, заставляя их перетягивать канаты и смазывать каждую шестерню отборным салом и льняным маслом. Через два дня к нам прибежали испуганный начальник каменоломен и купцы с дикими воплями, что подъемник в шахте опять сломался и наколотый камень не могут поднять. Гном, которого с трудом втащили из глубинных недр катапульты, ругался на куздуле и ни в какую не хотел никуда уходить. Да я и не отпускал, боясь спугнуть удачу, которая вроде как поворачивалась к нам лицом. Нам пришлось бы туго, коли не помощь Соломки, который разогнал всю эту орущую торгово-промышленную компанию, заявив, что камень в шахте не сгниет, торговцы и строители подождут и после Праздника все наладится. Пришлось, правда, пригласить всех недовольных на именины тана, но с него явно не убудет дополнительного стола для гостей.
И вот настал конец нашим нелегким трудам. Гном клялся Ауле и всеми богатствами Мории, что машина теперь работает, а в бочках наготовлен самый классный фейерверк, что когда либо видели в Шире. Проверять времени не оставалось, мы еле успели за ночь перевезти катапульту на подмостки и пару часов поспать. Впервые без страха – за столько то времени!
Праздник выдался на славу! Гостей набежало в избытке, все знали о «неожиданном» сюрпризе и глаз не сводили с замотанной в простыни катапульты. Даже десерт ели спешно и без всякого наслаждения - настолько всех мучило любопытство. Тан, как опытный режиссер праздничных мероприятий, потомил гостей еще часок пустыми торжественными речами, но, наконец, и сам сломался, не выдержав дальнейшей проволочки.
«И долгожданный сюрприз!!!» крикнул он с подмостков «я дарю вам самое впечатляющее зрелище в Шире, после которого даже праздник старого Торбинса покажется вам всем заурядным детским утренником! Представляю! Уникальная! Огромная! Красивая! Самая! Лучшая! В! Мире! Машина! По пусканию фейерверков!!!!»
Гости взревели от радости и застучали ногами по столам. На подмостки торжественно вкатили катапульту. Хоббиты ахнули, не в состоянии налюбоваться на мягкое мерцание дерева, странные знаки и нестерпимый блеск стали. Катапульта была чудо как хороша. По знаку тана я и Фрости, кряхтя от натуги, взвели катапульту и закинули в ковш бочку с фейерверком. «О Валар! Пусть эта штука сработает, а?» молился я про себя «в следующий раз, когда я буду звать вас на помощь в жуткой крепости умертвий или в гоблинском подземелье, так можете не отвлекаться от дел, там опасность малая да привычная, но сейчас помогите, прошууу!!!». Гном что-то буркнул на куздуле, видать тоже волновался, и дернул за рычаг.
Сработало! С диким скрежетом сократились канаты и бочонок, у которого я едва успел поджечь фитиль, взметнулся в небеса под громкий «Ах!» толпы. Завороженные гости наблюдали, как необыкновенный снаряд перелетает через всю поляну, забитую столами, набирает высоту и улетает куда то далеко в сторону Хоббитона. Спустя пару минут откуда то из крайне далекого места до нас глухое «буумм!» и на горизонте мелькнули цветные искорки.
«Эт я не рассчитал маленько» крякнул гном «улучшил, понимаешь, да чтот многовато!» «Что делать то?» я уже паниковал «гости нас порвут!» «Не боись» Фрости лишь усмехнулся «канаты да шестерни мигом не перенастроить, так что мы просто положим в ковш не один бочонок, а три! Делов то!». «Эта идея мне уже не нравится» державшийся поблизости для охраны катапульты от любопытствующих Соломка с тревогой смотрел на горизонт, где показался легкий дымок. «Псс! Не трусь, мелочь босоногая» гном споро закинул в ковш бочонки и любезно кивнул тану «Сча! Все будет!»
Дальнейшее точно будут помнить в Шире и спустя века. Состав фейерверков гном, как впоследствии сам признался, тоже немного улучшил с использованием кое каких материалов с каменоломни. Так что бочонки, красиво взлетев над поляной, взорвались с несколько большей, чем ожидалось, силой. Над Меттельскими подмостками зародился первый в Шире ураган. Я обреченно вцепился в массивную конструкцию катапульты, молясь, чтобы ударной волной не смело и ее. А мимо меня летели торты с пирогами, жареные гуси догоняли маринованных перепелок, верхом на столе пролетел Слышко, догоняя набирающую скорость любимую серебряную поварешку, с визгом пронеслись по воздуху рядом еще десяток знакомых и куча незнакомых хоббитов, причем лишь один сообразил помахать рукой. И тут сверху пришел по настоящему большой «бууум» оглушив и придавив к земле, выбив весь воздух с легких. Когда наконец стих ураганный ветер, я с трудом отцепил руки от катапульты и с ужасом стал рассматривать место Праздника. Подмостков практически не было, вся поляна была забита обломками столов, стульев и складных зонтиков от солнца. Стаи перелетных хоббитов развесило по всем окрестным деревьям вперемешку со скатертями и кусками тарелок, Пилко Бобринс даже уверял всех, что его донесло аж до Старой Ивы, но явно врал, так как я его видел на березе рядом с подмостками сразу после взрыва. Царила странная полная тишина, возможная только тогда, когда барабанные перепонки брали полный и долгосрочный отпуск. Но над всем этим разрушением до самых глубин небес царило такое невероятное фантастическое буйство красок, что, ей ей, все страдания стоили такого фейерверка! В воздухе творилось нечто неописуемое, северные авроры Форохеля тухли от зависти, фонари Лориэна казались светлячками на деревенском сеновале – по сравнению с этими огнями! Не знаю уж, видел ли кто из смертных или эльфов такое сияние после закрытия Валинора, но хоббиты уж точно никогда не видели такой красоты. Из-под половинки столешницы вылез помятый тан и заворожено уставился на небо, как и все вокруг, бросив считать помятые ребра и ссадины. Что уж говорить, Праздник удался!
Как выяснилось после того как в воздухе погасли все огни и гости стал приходить в себя, никто не погиб и даже никто ничего не сломал. Хоббиты все таки крепкий народец! Фрости клятвенно пообещал тану, что в следующий раз подрегулирует катапульту на меньшую дальность и загрузит бочонок только наполовину. Тан любезно согласился профинансировать дальнейшее исследование фейерверков и кинулся любовно смахивать пыль и крошки со столь прекрасно работающей всяковины. Я уж было вздохнул с облегчением, но радовались мы рано. Через час, только успели немного прибраться, на Туков обрушился целый отряд чиновников из Хоббитона вперемешку с ошеломленными стражами и просто любопытствующими зеваками (теми немногими, кто нагло пропустил Праздник и халявное угощение), прибежавшими глянуть что так грохнуло.
«Мерзкие Туки!» мэр Хоббитона визжал и брызгал слюной так, будто тан оттоптал все его любимые мозоли «Чё творите, изверги?! Мы только отстроили новую гостиницу и склад для наших южных гостей, только уладили все разногласия, которые начались из-за вашего дурного племянника! И тут на торжественном обеде в склад прилетает бочонок с горючей смесью и все взрывается! Страшный грохот и пламя! Пламя! У нас в Шире!!! И что?! Я еду на Подмостки и кого я вижу, а?! Тех же троих безобразников, что наделали шуму в прошлый раз! Перегрин, это уже чересчур! Немедленно сожги эту мерзость! Да, да! И этих гадов с нею, не жалко! »
«Он же это не всерьез?» спросил напуганный Слышко. Соломка угрюмо вздохнул и промолчал. Фрости был самым умным и просто исчез. Нас же плотно окружила толпа весьма неопределенно настроенных хоббитов, жаждущих любых зрелищ с морализаторским уклоном  – вплоть до нашего запуска с этой же катапульты.
Два великих ширских правителя ругались еще два часа, пока не охрипли. Катапульту тан отстоял, сославшись на то, что это экспонат Всяковинного общества, неподвластный никаким мэрам. А вот насчет нас троих тан проявил гибкость…
Вечер следующего дня после Праздника.
Ворота Брендивинского моста скрипнули и закрылись за нами с таким диким треском, будто намеревались никогда вообще больше не открываться. Соломка, Слышко и я остались одни под проливным холодным дождем на раскисшей грязи дороги. Даже обычно неунывающий Шепот скис, поняв, что привольный отдых на ширских овсах не светит ему совершенно. Туман с реки плотно замотал окрестности, так что мир сузился до грязного пятачка под копытами наших гордых скакунов. Решением тана и мэра Хоббитона нас вежливо выпроводили из Шира на неопределенный срок. Пока, мол, не раскаемся и не исправимся. По мне так я уже раскаивался во всем и исправлялся просто на глазах, но нам даже не дали переждать дождь в караулке. Куда идти и что делать?Непонятно…
«Это же здорово!» один Слышко пылал радостью и энтузиазмам. Мы с Соломкой мрачно посмотрели на оптимиста. «Я даж и не мечтал, что мы так скоро вновь соберемся и пустимся в путь! Как прежде – крепкой дружеской компанией! В поисках приключений и всяковин!!! Давайте заедем в Могильники! Как там тот мертвый рыцарь, я всеж за него волнуюсь! Заодно можно покопаться в подземельях, там, говорят, много интересного было зарыто! А потом поедем в Форност! Я с собой взял рукопись, там много написано про город, поищем королевские сокровища и древнее оружие! А потом навестим Шатога, посмотрим Ангмар! Орков почему то все считают злыми, а я хочу написать книжку и всем доказать что они хорошие! Столько всего впереди интересного! Иехооо!!!». Слышко пришпорил своего пони и ускакал в туман.
«О Валар» пробормотал я «капитан, давай доедем до Бри, свяжем Слышку и оставим его в «Гарцуюшем пони». А пока он развязывается, удерем в Ангмар, завербуемся в армию и вызовемся добровольцами в самый дальний гарнизон Форохеля». Соломка вздохнул «Самое ужасное, что эта мысль мне уже нравится».
«Ну, где вы там застряли?!» донеслось из тумана «тут в кустах кто-то рычит, айда глянем, вдруг что занятное и отсутствующее в музее?»
«Может оставим его у Хвата? Гораздо ж ближе» Соломка еще раз вздохнул, и мы растворились в тумане. 

Раз уж была написана история про Адсо, хоббита – убийцу, то надо бы несколько улучшить впечатление читателей о полуросликах, рассказав байку о хоббите – герое. Можно было бы поведать историю капитана Соломки, благо уж кто-то, а эта героическая морда всяко достойна отдельного рассказа. Но, вот беда, Глиндур весьма скрытен и молчалив как карпы в Затонском пруду, коим по невозмутимости явно является ближайшим родственником, потому что там случилось на пограничье с Вековечным лесом и Брийскими могильниками много лет назад – дело крайне темное. Немногочисленные выжившие врут да сочиняют каждый на свой лад, при этом, естественно, всякий хоббит к востоку от Хоббитона точно знает, что там было «на самом деле», твердо стоит на своем мнении и способен уличить рассказчика в неточностях и предвзятостях, да так ославить, что потом ни в одном из ширских трактиров пива не нальют. Потому безопасней всего вести речь о делах давних, где толика фантазии и отсебятины не отольется рассказчику в тумаки от многочисленных критиков (или что хуже - могут потом и в пиво дохлых мух подкинуть), так как все герои тех лет не только давным-давно померли, но и благополучно позабыты. Впрочем, так ли уж важно, как точно их звали, и в каком именно году началась, а в каком закончилась эта история?
Нед Хвоскинс еще помнил теплое лето и настоящие ярмарки. Хотя, рассказывая о них младшим, он уже и сам сомневался, светило ли некогда солнце действительно так ярко как вспоминается, или же неверная память сильно приукрашивает давние деньки, делая повседневную жизнь еще тяжелей. В любом случае, до того как пришел Мор, ярмарки всяко были богаче. Проводили их каждые два месяца и помимо воистину несметных толп хоббитов постоянными гостями были громадины из Форноста, Тарбада и Бри. Непременно заезжали и гномы со своими крепко сколоченными тележками, полными лопат, кос и подков. Изредка можно было встретить на ярмарочной площади и эльфа, занесенного своим легкомыслием к немудреному хоббичьему празднику и теперь одаривавшего гостеприимных хозяев то бутылкой южного сладкого вина, то изысканно сделанной безделушкой, достойной и гномьих владык.
Нед плохо помнил год, когда пришел Мор. Малолетство, а затем и долгая болезнь избавили его от самых тягостных воспоминаний. Он остался старшим из выживших детей, так что детство кончилось разом, работать пришлось много и тяжело. Мор сгубил и домашнюю скотину, но зиму всеж удалось продержаться на старых запасах и весной отсеяться по полной. Однако лето выдалось холодным и ненастным. Как и следующее, и еще одно, и снова и снова. Голод, давно позабытый, про который помнили только самые седые старики по глухим рассказам прадедов о годах скитаний по Эриадору, вновь поселился в Шире и уходить не собирался. Старики шептались, что и Мор и непогоду наслал Королей-Чародей с Севера, веками воюющий с королями людей, правивших в Аннуминасе и Форносте. Нед мало верил старикам, уверяющим, что Король-Чародей невероятно зол, бессмертен и всемогущ. Верней не хотел верить в такие ужасные вещи. Пусть войны и беды остаются на севере, шептал он, когда отправился на осеннюю ярмарку в Хоббитон, посматривая дорогой на ранний иней, губящий так толком и не успевший созреть урожай. Осень в Шире теперь мало напоминала праздник, как помнил ее Нед по детским годам. Огромные поля засевались едва на треть, многие соседние фермы так и оставались пустыми после Мора. Могло ли быть хуже? Как выяснилось в этом году - могло.
В августе далеко на востоке нависшие над миром бесконечные дождевые тучи озарились огромным пламенем. Прискакавший гонец сообщил, что их король разбит в битве на севере и теперь вражеская армия с Ангмара идет вглубь арнорских земель, сжигая все на своем пути. Если ангмарцы возьмут Бри, то все здешние земли будут обречены – это понимал даже Нед. Королевская стража со всего Шира бросала свои посты и собиралась у Брендивинского моста, созывая всех в отряд на помощь Бри. Через три дня стражники ушли вместе с купцами – громадинами, застигнутыми вражеским рейдом в Шире, и с добровольцами из хоббитов. Стражи так и не вернулись. Возвратившиеся хоббиты тихо рассказывали о великой армии врага и яростной битве под стенами горящего города. Красноречивей любых их слов было то, что вернулась едва треть ушедших воевать за короля. «Если это победа» горько шутили в притихших трактирах «то каково будет, когда мы проиграем, а?»
На осенней ярмарке ожидались неприятные события. Осенью собирали налоги, и каждый год к хоббитам приезжал наместник короля из Бри. Королю требовалось зерно, овес и деньги – с каждым годом все больше, хотя в Шире всего этого становилось все меньше. Мэр, как судачили, намеревался в этом году поднять вопрос о снижении налогов. Особо озлобленные фермеры говорили, что даже хорошо, что королевская стража ушла – пусть теперь наместник попробует забрать последнее!
Нед миновал поля своей семьи и свернул на размокшую дорогу в Хоббитон, по которой уже брели молчаливые и хмурые фермеры. Мало кто из хозяев ферм теперь мог везти товары на тележке, да и товары на продажу нынче умещались в одном мешке. Многие, как заметил Нед, вообще шли налегке, отчаявшись выплатить налог и идя на ярмарку скорей по привычке послушать новости. У самого Неда в заспинном коробе были два ведра морковки, ведро луку да мешочек овса, в руке лукошко грибов - весь товар, что могла отправить его семья на продажу, чтобы набрать денег на налоги. Ячменя и овса собрали так мало, что хватило бы самим до нового урожая. К весне всяко придется потуже затянуть пояса, да прирезать оставшихся курочек.
Кто бы мог поверить, вернувшись в Хоббитон из дальних стран через десяток лет, что он именно на той осенней ярмарке, что славилась богатством и весельем далеко за пределами Шира? Угрюмое молчание, полупустые улицы и практически никакой торговли. Не было никого из гномов, впервые на памяти стариков никто не приехал из Бри. Два королевских купца из Форноста скупали все съестное, что только продавали хоббиты, но и то никак не могли загрузить пять телег. Если бы не налоги, не набрали бы и одну телегу, признал Нед, печально ссыпая в купеческий мешок свой скудный товар. Платили хорошо, да все равно еду бы оставить себе.
Торги кончились быстро, так что народ собрался в городскую ратушу, ожидая речь мэра. Тот же все никак не мог наговориться с незнакомым громадиной - королевским чиновником, возле которого хмуро стояли солдаты охраны. Хоббиты им явно не нравились, да и собравшиеся от громадин ничего хорошего не ждали. В последние годы король только и требовал, что денег да еды для армии. Никакой помощи Ширу, даже когда Мор выкашивал целые деревни! И толку то с их налогов и страданий? Чтобы не говорили громадины, дела королевства явно были плохи. Свирепость и злобу ангмарцев хоббиты уже узнали накоротке, стоило ли злить таких врагов ради далекого короля, которого они и не видали никогда? Стоили ли те пустоши, что получили некогда хоббиты в обмен на подданство Арнора, таких жертв, которые выносил Шир за последние годы? Говорили разное, некоторые даже были готовы бросить все и уйти дальше на запад, куда, как утверждали, Мор не доходил, а климат оставался вполне хорошим.
Мэр, наконец, бросил что-то доказывать громадине и поднялся на трибуну. «Как и ожидалось, в этом году опять с севера не товары, а плохие новости» мэр был зол, это чувствовалось в его сухой речи и в полном отсутствии вежливости «Громадины изволили нам сообщить, что его светлость наместник погиб в бою вместе с большей частью королевской стражи из Бри и Шира, так что нам теперь, помимо налогов, самим придется собирать ополчение для охраны границ». В зале взревели от ярости, королевские солдаты заслонили собой чиновника и демонстративно положили руки на рукояти длинных мечей.
«В ж… короля!!!» заорал с первого ряда хоббитонский трактирщик. Нед вспомнил, что трактирщиков сын Том не вернулся из-под Бри «У нас нет еды! У нас нет денег! Мы чиним королевские тракты, кормим солдат, а теперь нам и самим воевать? За громадин, чьи дела мне лично не понятны ни капельки?!» «Да!» поддержали трактирщика многие голоса «Что нам король? Убирайтесь! Вон!»
Мэр скрестил руки и молчал. Нед замер в страхе, дело явно грозило кровавой потасовкой, но внезапно, растолкав солдат, к хоббитам вышел чиновник.
Спокойно посмотрев на примолкших фермеров он заговорил тихо, но отчетливо
«Король знает о бедах Шира и клянусь вам, эти беды кровоточат в его сердце. Вы жалуетесь на голод и холод, на нехватку денег. Но на севере уже некому жаловаться! Целые города ангмарцы вырезают подчистую, оставляя за собой лишь горы убитых. Орки и огромные волки рыскают во тьме, разрывая на части всех, кто пытается спастись в лесах. Тьма наступает, и ее злое чародейство не ведает жалости или милосердия. Между этой Тьмой и вами только ваш король и его армия, истекающая кровью, но не уступающая врагу ни пяди земель без долгих боев».
В зале воцарилась тишина, чиновник продолжил «Надежда есть и наши страдания не напрасны. Мы послали за помощью к эльфийским владыкам в Имладрис и Эред Луин, к гномьим королям в подземных чертогах и к нашим родичам в далекое королевство Гондор. Путь оттуда неблизок, но подмога уже идет. Вся мощь злобного Короля-Чародея направлена теперь на Арнор, ибо он боится, что мы выдержим решающий натиск врага и потом объединенными силами положим конец его темному владычеству. Мы разбили ангмарцев у Бри, мы отбросили их так далеко на север как дошли наши уставшие кони. Прошу вас - выдержите этот год! Наступающая зима будет темной и страшной. Но следующее лето будет летом нашей победы!»
«Ловок этот громадина» признал трактирщик, когда ошеломленные и молчащие фермеры наполнили позднее его заведение. «А толку то?» спросил один из завсегдатаев «с ангмарцами речи не помогут, только мечи, а их у него нету. Следующий год! Выдумал! Так скажу - не зарекайся продавать урожай, пока не вырастишь и не соберешь!» Вокруг согласно закивали, но былая злоба и желание спорить ушли.
Назавтра налоги собрали хоть и с тихой руганью, но без особых возмущений. У Неда не набралось денег, так как его отец по прежнему упорно удерживал за собой всю ранее заявленную землю, пусть обрабатывать ее не хватало ни пони, ни работников. «Недоимки» устало сказал мэр, стряхнув мусор со старого гусиного пера на пол «уже третий год, Нед! Пусть вокруг гоблин знает что творится, но порядок есть порядок, еще немного и я буду вынужден описать вашу ферму». Нед решился «Господин мэр! А стражам, ну тем, которые из хоббитов, им пойдет жалование и льготы на налоги?». Мэр так удивился, что насадил в свою конторскую книгу чернильную кляксу. Подумав, он полистал старый королевский судебник, потом долго совещался с писцами, рассматривая какие-то бумаги. После чего признал, что по королевским законам лица, вступающие в стражу, имеют право как на жалование (за два месяца вперед), так и на налоговые скидки своим семьям. Через пару часов все недоимки с их фермы были официально сняты, а Нед стал первым хоббитом, записавшимся в новую королевскую стражу Шира.
Решение Неда его родные встретили с горем, но и отговаривать не стали. Скудный урожай соберут и без него, а зимой лишний едок в доме был без надобности. Да и снятие недомок даже оставило немного монет - все больше шансов купить дрова и пережить зиму.

Стражи собирались у Затона в спешно выбранном сарае, некогда бывшем крытыми торговыми рядами, а теперь наскоро переделанном в казармы с рядами грубо сколоченных нар. Сто парней – кто из отчаянных, которым надоела тяжелая работа на ферме, кто из сирот, уставших от участи батраков, кто из таких же как Нед сыновей фермеров, спасавшихся от разорения получением льгот за службу отпрысков. Пятнадцать из них были под Бри - их сразу назначили сержантами. Капитаном поставили Гвидо Брендибака, известного как умелого охотника и знатока окрестных лесов. С точки зрения Неда, Гвидо был после Бри сам не свой и излишне дерганный. Но мнения Неда о его командире никто не спрашивал.
В первую неделю на Неда орали больше чем за все годы его предшествующей жизни. Кто мечтал о легкой работенке стража – того ждал неимоверный облом. Гвидо гонял стражей по полям и канавам так, что не было сил доползти вечером до своего сарая. С палками вместо мечей в грязной и рваной одежде стражи должны были быстро находить укрытия по команде, собираться вместе по свистку и не разбредаться даже после самых тяжелых маршей.
«Этот урод уже вообразил себя королевским рыцарем» сплюнул Каск Овчиникс, которому Гвидо на марше пинком намекнул, что не стоит отставать от остальных. «Угу» Нед валялся прямо на мокрой грязной траве, уже вспоминая ферму исключительно как место отдыха «мы со своими палками выглядим полными идиотами. Почему нам не дают мечи?» «Наверно их и нету» Каск устало присел на кочку «И копий нету и пони. И не будет. Чую, еще пара выхлебанных нами канав и Гвидо погонит всех в Ангмар. Пешком, а то и ползком. Так что когда доберемся, то все враги сдохнут от нашего запаха» «Явно» засмеялся Нед «это будет окончательная и сокрушительная победа!». На душе полегчало, но тут сержанты опять заорали «Подъеееем!».
Через месяц стражу погнали на восток укреплять Брендивинский мост. Они строили частокол перед въездом в Шир, копали канавы по бокам и с опаской посматривали на близкий молчаливый лес. Гвидо настоял на выставлении часовых, которым даже выдавали копья. Каждого он заставил тыкать копьем мешки на веревке, выходило смешно, но смеяться мало кому хотелось. Когда укрепления были достроены, капитан оставил двадцать парней и двух сержантов охранять мост, а все остальные отправились сопровождать караван, отвозящий их налоги в Бри, откуда потом деньги и еду повезут уже королю в Форност.
Дорога была утомительной, зато спокойной, но сердца стражей замерли от ужаса при виде Бри. Кое-кто уже бывал тут на ярмарках в прежние дни, все слышали рассказы о городе, полном каменных домов и диковинок. Теперь же перед их глазами предстала угрюмая крепость с опаленными полуразрушенными стенами. Все предместья ангмарцы спалили дотла, да и внутри стен некоторые кварталы были в развалинах, разрушенные снарядами вражеских катапульт. Неду было страшно в этом изувеченном городе, где люди жались к немногим слабо освещенным факелами улицам и не выходили по ночам из домов. Местные шепотом говорили, что ангмарцы, разбитые у стен, отступили в холмы и оттуда черной магией изводят город. Капитан брийской стражи уверял, что лично убедился в гибели всех вражеских солдат в старых могильниках западней Бри, но ему мало кто верил. Со стен ночами было хорошо видно, как мерцали во тьме на курганах страшные бледные огни. Издали раздавались крики, наводящие ужас на каждого в городе. У города, а часто и в самом городе по утрам находили убитых, порой весьма жестоко, людей. Хоббиты торопились скорей домой, но караван из Тарбада все не приходил, а без него у брийцев не хватало охраны отправить повозки в Форност.
«Плохо дело» Нед с Каском несли дозор на краю бывшего рынка, где теперь стояли их повозки, и обсуждали очередной прожитый день «Да здесь еще голодней и холодней чем у нас!». «Валить надо» Каск никак не мог унять стук зубов, он весь промерз, ночь выдалась холодной, а разводить огонь на посту Гвидо не велел под страхом лютых наказаний «бросать повозки да домой. Мы их довезли, дальше громады сами» «Наверно и бросим» ответил Нед, вглядываясь в темноту ближайшей заброшенной улицы «мы ж собрались Шир охранять, а не Бри». «Вот идиоты» Гвидо возник сзади неожиданно и совершенно бесшумно «оборона Шира именно здесь. А еще у Форноста, у Амон Сула, у Амон Райта. У кучи крепостей, названия которых вам даже ничего не скажут» «Не знал, что Шир так велик» огрызнулся Каск, от холода даже потерявший страх перед капитаном «я то думал всего то от Занорок до моста, а оно вона как!» Гвидо вопреки ожиданиям Неда не разорался в ответ, а лишь закутался в плащ. Впервые Нед с удивлением понял, что их капитан также страдает от холода и голода, как и рядовые стражи. «Когда нибуть вы поймете, что жили в царствование одного из величайших королей людей» неожиданно сказал Гвидо после молчания «а не вы, так ваши дети и внуки, которые будут жить только потому, что однажды наш король не удрал к своим родичам - эльфам или еще южней, к теплым морям и прекрасным кораблям, а остался сражаться. Ради Форноста, Бри и Шира. Потому что нам то некуда бежать, и никто за нами не пришлет эльфийский корабль и не отвезет в безопасную гавань. Поэтому я буду сражаться за короля и здесь и где прикажут. И чем дальше я отойду от Шира, тем дальше от наших ферм будут бои и убитые». Каск явно хотел сказать что-то ехидное в ответ, но тут Нед закричал, заметив в соседнем доме странную тень, отшатнувшуюся от окна.
«Тревога!!!» Гвидо забил в колотушку, вызывая подмогу. Прибежавший патруль брийской стражи не нашел в доме никого, но неясный шум вдали заставил предполагать, что кто-то все же подходил посмотреть на их посты. «Эта вражина не могла уйти далеко – улица перегорожена в конце, дом Торсинов завалился после пожара совсем» брийский сержант вглядывался в темноту, не убирая меч в ножны «Так что коли пойдем переулками, то перехватим аккурат возле старой конюшни». Гвидо достал лук из чехла «Я с вами - прикрою, у лазутчика может быть сообщник где-нибудь на крыше». Сержант молча кивнул, и они ушли во тьму – пятеро громадин и хоббит.
Утром у конюшен нашли только разбитый фонарь и пятна крови. Все поиски тел были безрезультатны. Новым капитаном наскоро назначили Монса Травкинса, а вечером капитан брийской стражи объявил, что не намерен больше ждать людей с Тарбада и отправит повозки на север завтра же утром. И ему нужны солдаты в охрану. «Он шутит?!» Каск и не он один был потрясен «что мы там сделаем на войне?! Да нас порежут первые же разбойники!» Но капитан брийцев был неумолим «Вы давали присягу! Я могу вас повесить за неподчинение без лишней волокиты. И видят Валар – я так и сделаю, коли завтра ваши парни не потащат свои мохнатые лапы на север вместе с телегами!»
Монс еле добился того, что часть ширских стражей, самых слабосильных и больных, все же отправили домой вместе с ненужными повозками. Помимо пропавшего Гвидо еще трое хоббитов навсегда остались в Бри: они слегли от лихорадки и болезнь сожгла их в пару дней. Так что утром на север с караваном отправились тридцать пять ширских стражей. Утешало лишь то, что помимо них и брийских возниц в Форност ехал десяток настоящих солдат, а капитан брийской стражи напоследок не поскупился - выдал хоббитам прекрасные кинжалы и небольшие щиты в дополнение к имеющимся у них копьям и охотничьим лукам.
Каравану предстоял долгий и опасный путь, но Нед очень надеялся остаться в живых и повидать столицу их королевства – прекрасный Форност.
Продолжение будет) В качестве спойлера - Нед как раз будущий автор той рукописи, что века спустя найдет (вместе с неприятностями) Слышко Тук.

Нед радовался, что они наконец то покинули мрачный пахнущий пожарищами и мертвичиной Бри, хотя брести по дороге за медленно едущими телегами и зябнуть от небольшого, но коварного ноябрьского холода было всеж сомнительным удовольствием. Путь же, как назло, обещал быть весьма долгим, хотя, к их счастью, ни Нед, ни все другие хоббиты даже не представляли себе, насколько далеко на север от Бри находится Форност. Неважные и плохо ухоженные лошади каравана еле тянули телеги даже по подмерзшей дороге, на ночлег приходилось вставать рано, чтобы дать коням отдых и возможность поесть травки. Овес брийский сержант, возглавлявший караван, экономил.Впрочем, этот громадина экономил все – еду, дрова и даже слова. Хоббитам в караване он не обрадовался, чувствовалось, что «этих недомерков» он бы с радостью променял всех скопом на пяток настоящих солдат, но и срывать свою злость на полуросликах, подсунутых в караван начальством ради предписанной королевским уставом перевозок численности охраны, не стал. Более того, легко согласился с просьбой Монса давать в учителя хоббитам свободных от караула солдат. Взамен именно на хоббитов упала, в нагрузку к караульной службе, вся тяжесть хозяйственных работ по сбору дров, готовке еды и уходу за лошадьми. Возницам хватало забот с вечно ломающимися телегами, чтобы еще много времени уделять лошадкам, так что на каждую копытную душу выделили по хоббиту. Неду достался пони с совершенно несуразной кличкой Вьюнок, слишком мелкий, чтобы быть впряженным в телегу, но достаточно крепкий, чтобы тащить в Форност два больших мешка зерна. Бедолага к вечеру совершенно выбивался из сил, так что Нед старался нарвать ему травки повкусней и даже тайком давал куски сухаря из своего скудного пайка. Вьюнок быстро оценил заботу, повеселел и с интересом наблюдал вечерами, как Нед вместе с другими тренируется в фехтовании кинжалом, ударе копьем или стрельбе с луков. Казалось, пони искренне веселится вместе с брийскими стражниками, наблюдая, с какой серьезностью новоявленный защитник королевства воинственно, как ему самому казалось, размахивает небольшим клинком.

Походная жизнь даже начала нравиться Неду своей размеренностью и предсказуемостью. Впрочем, такое спокойствие нравилось не всем. Каск каждый вечер, чистя щеткой ноги своего подопечного коня от грязи, яростно ругался, утверждая, что коли сержант еще заведет курочек, так будет полное сходство с фермой его дядюшки, где Каск горбатился до поступления в стражи. «И вот скажи мне, Нед!» риторически восклицал он вечером, размахивая подобранной на дрова сухой веткой, «и зачем мы записались в эту самую армию?! Собирать дрова?! Варить кашу из затхлой крупы?! Чистить лошадок от бесконечной грязи?! Да все это мы сполна хлебнули дома, наелись досыта! И что, главное, взамен? Форму не выдали, доспехов нету, даже щитов не дали, о жаловании не заикнись. Вернемся домой, чем хвастать то?». «Хвастай, что один разбил всю ангмарскую армию» Нед не видел проблемы в мирной службе «кто ж в Хоббитоне поедет проверять то в такую даль?». «Не не» Каск аж подпрыгнул от нетерпения «не поверят в такие то подвиги без доказательств. Я думал, король нас озолотит, выдаст настоящие мечи, ну или в бою какой прекрасный клинок добуду. Привезу домой мешок монет да башку гоблина. А тут что домой брать? Навоз что ли с этой ужасно большой и вонючей скотинки, которая, клянусь!, намеренно залазит по уши во все встречные лужи?» «Монеты эт понятно» заинтересовался Нед «а башка гоблина то зачем?» «Закину в садик к Мирте Твердохлеп, вот визгу будет, как она башку найдет в своих фиалках» Каск зажмурился от блаженства, уже предвкушая чудесное зрелище «а нефиг отказываться идти на танцы с настоящим героем, уходящим на смерть ради короля!». «Сурово!» присвистнул Нед, на которого такой коварный план произвел впечатление. «Но справедливо» подытожил Каск и побежал за очередной веткой для костра.

Так и ехали спокойно до Примостья. Тракт был пуст и молчалив, фермы вдоль дорог были либо сожжены либо заброшены, угрюмо зияя разбитыми окнами. Солдаты старались заночевать подальше от них, словно опасаясь проклятий и слепой мести погибших хозяев. Пока караван медленно полз по тракту, хоббиты даже успевали собирать по обочинам грибы, ягоды, срывать еще не опавшие ссохшиеся яблоки, кушать то хотелось всегда. Вечерами порой удавалось подстрелить на ужин кроликов, да приготовить почти по-домашнему вкусный суп.

В Примостье остановка была недолгой. Городок вымер после ангмарского нашествия, если кто и выжил, то подался в более безопасные края, так что из живых наблюдалась только немногочисленная примостная стража, которой оставили часть зерна на зиму. Укреплений стражники не покидали, путников давно не видели, так что происходящее по тракту далее оставалось тайным. К вечеру, осмотревшись, хоббиты устроили совещание.

Настроение было весьма унылым, пробрало даже ранее воинственного Каска. Стража Примостья, первая увиденная ими часть регулярной королевской армии, по внешнему виду больше напоминала сборище изможденных и потерявших всякую надежду на лучшее оборванцев. Да и само мертвое и застывшее Примостье, еще один призрак погибшего благополучия, навевало тоску. «Не нравится мне это все, парни» признался Монс «Зимой топать на север – паршивейшая затея, на мой взгляд». «Ты капитан, ты и решай» Каск не боялся возражать Гвидо, а с Монсом и подавно был готов поспорить, пока все остальные помалкивали «но скажу прямо, громадины явно боятся. И топают вперед без особого желания. Так может всему каравану остаться здесь до появления кого с новостями с севера? И вообще, раз уж часть зерна оставляют тут, то и на телеги нужно меньше возниц, может дальше обойдутся без нас да отпустят назад?». «Больше поселков не будет» поддакнул кто-то из-за спины Неда «а отсюда мирный да знакомый путь в Бри и домой, без каравана дойдем быстрей, к Йолю дотопаем до Шира всяко». Все оживились, отметить праздник пусть скромно да дома хотели все. В итоге решили поговорить с сержантом. Каск вызвался идти с капитаном для поддержки, а Нед пошел просто за компанию по любопытству.

Сержанта нашли в одном из заброшенных домов, где он вместе с купцами обсуждал что-то, разглядывая карту. Монс, волнуясь, изложил суть дела, несколько многословно, но достаточно решительно. Сержант выслушал молча, а потом достал из под стола стрелу и предъявил хоббитам. Стрела была черной и очень огромной. «Вчера пустили в караульного» вежливо объяснил бриец оторопевшим от неожиданности хоббитам «И, что интересно, на нашей стороне реки. А теперь очень хорошо подумайте и скажите мне, что вы станете делать, коли ваша могучая ватажка, возвращаясь в Бри, встретится с теми, у кого таких стрел, думается, хватает с запасом на всех обитателей ваших крысиных норок?» Нед заворожено рассматривал зазубренный наконечник и молчал, как впрочем и Монс с Каском. А сержант продолжал также спокойно, как разговаривал бы взрослый с совсем мелким ребенком «За трактом следят и чудо, что мы вообще проехали без боя. Без солдат вас порвут, передушат как щенят в первую же ночь, а солдат я вам не дам. Более того, вы и сами давали присягу, хотя неизвестно какого гоблина понадобились армии, так что при возвращении в Бри без моего письменного приказа любого повесят у ворот как дезертира. Если вас, конечно, раньше не убьют разбойники, не съедят волки или вы сами не помрете с голоду, заблудившись где-нибудь в трех соснах. Еще вопросы и пожелания будут?». Ни тех, ни других не оказалось.

Утром выступили на север и, когда за последней телегой захлопнулись ворота Примостья, Нед вздрогнул. Ему показалось, что гулко закрылась крышка гроба. Судя по тишине в отряде, так подумалось не ему одному.

Про Адсо. Хотелось показать, что изначально добрые намерения могут завести черт знает куда. Впрочем, и на момент знакомства наших героев с Адсо, для подавляющего большинства гостей трактир сего хоббита был вполне гостеприимным и уютным местом.
Мертвяк в подвале изначально был гарантией защиты для таверны, а вовсе не способом массовых убийств. Вряд ли Адсо предполагал, что потребуется столько смертей - купцов он стал отправлять в подвал лишь когда накопленных денег стало не хватать из-за подорожания всего и вся, что грозило гибелью его мечте и добрым делам по спасению путников.
Одинокие таверны в глуши всегда не просты, они слишком близко к нехорошим местам, чтобы трактирщики могли игнорировать опасных соседей и не заводить с ними дружеских отношений хотя бы ради собственной безопасности. В земном фольклоре трактирщики прекрасно знакомы с нечистым, благо и стоят такие таверны обычно на перекрестках дорог, местах непростых. Что уж говорить о Средиземье)
В забытой таверне Адсо догадался об этой связи таверн с нечистью, а так как и сам собирался ставить таверну в месте достаточно глухом и диком, то и заранее позаботился о подобной защите, доказавшей свою эффективность.
О главных героях. Слышко Тук единственный истинный классический герой в этой истории - готовый сражаться по мере сил со злом совершенно бескорыстно только ради абстрактных идеалов света и добра.
Глав.герой уж точно не рыцарь света, благо в его мире с Ангмаром и Саруманом сражаются не какие то армии последнего союза, а скорей отдельные партизаны и банд-формирования, отстаивающие свое право на жизнь, независимость и легкий грабеж окрестностей. После победы Гондора и воцарения Арагорна эти банды, конечно же, сразу запишутся в королевскую армию, став белыми и пушистыми (кто не стал, того король быстро развесил вдоль трактов), но покамест это простые наемники, готовые за деньги помогать следопытам и эльфам в надежде еще что-нибудь пограбить у богатеньких сил зла. Ангмарцы и орки им враждебны не по идейным соображениям, а в силу склонности подданных Железной короны убивать да грабить всех и вся без разбору.
Соломка тоже не столь однозначно хороший персонаж, потому как в страже и в нашем мире невозможно быть сразу и эффективной сторожевой собакой и человеком с чистой совестью. Соломка более всего похож на шерифа с Дикого Запада, который ради вольно понимаемой справедливости запросто учинит бойню, но вместе с тем - крайне незаменим в трудную минуту. когда никто больше не придет на помощь. Разумеется, ему не нравятся ни балбес Слышко, мающийся дурью, ни следопыты, которых он считает крупной опасной бандой, крышующей "Гарцующего пони" и все дороги на севере, ни глав.герой, с его то контрабандистским прошлым и легкой склонностью к наемным убийствам.

Скитаясь по Мории и осматривая в поисках сокровищ и ремесленных знаний заброшенные чертоги, до которых еще не дошли руки и молоты трудолюбивых гномов, случайно нашел старую книжную палату с забитыми пыльными манускриптами полками. Мыши и плесень давно сгубили древние тома, но, вороша алебардой сгнившие переплеты, неожиданно нашел чудом уцелевший пергамент, некогда забытый между страницами. К моему величайшему удивлению, на пергаменте была записана простенькая шутливая песенка, а вовсе не не древние рецепты или инвентарные списки сокровищниц. Хотел уж было выбросить ненужный листок, да вовремя вспомнил, что знакомые гномы с «Братства стали» неоднократно жаловались, мол их древние песни были утеряны в ходе горьких скитаний по чужбине, когда казадам было не до веселья. Так что, добравшись до двадцать первого чертога, я наскоро перевел песенку с куздула на всеобщий и теперь представляю мой перевод на суд добрым гномам, вдруг да порадуются их сердца возвращению части древнего наследия.

Песенка гномов – рудокопов

Точи свою верную кирку, казад,
Нароешь руды – будешь богат.
Станешь богат – покинешь забой,
На ярмарке купишь гостинцев домой.

Отраде - жене в серебре орлецы,
Любимым детишкам возьмешь леденцы,
Бабуле в подарок - от эльфов цветы,
А теще - козе – на хвост бубенцы!

Свалишь все в торбу, пони наймешь,
В дороге треть денег точно пропьешь.
Скоро доедешь, подарки раздашь,
Старую кирку сынишке отдашь.

Домик свой ветхий решишь починить,
И всех соседей тотчас поразить.
За доски и гвозди плати серебром,
Чтоб краше и лучше стал новый твой дом!

Король под горою возьмет свой налог,
Как только припрешься в торговый чертог.
Крякнешь и вздрогнешь на цены смотря,
Ой, блин, ремонт затеял ты зря.

Обманут, обвесят, своруют, солгут,
На рынке любой проходимец и плут,
Всё спустишь – всё купишь, монет не щадя,
Отгрохаешь терем, народ удивя.

С друзьями последнее злато пропьешь,
Как только случайно в таверну зайдешь.
А только веселый притопчешь домой,
Получишь по шлему сковородой.

Отцовской работы выдержит шлем,
Да денег в кармане не будет совсем.
Утром с похмелья трещит голова,
Варгом глядит из-за печи жена.

Знать, видимо снова дорога в забой,
Иль быстро простишься с честнóй бородой.
Точи свою верную кирку, казад!
Нароешь руды - будешь богат!!!